Точка невозврата

Наверное, где-то есть города, когда прелюдией для девушки все и кончается. У нас, наверное, тоже так бывает. Но только в случае, если девушка живет в ДОСах и папа у нее минимум подполковник. Кончается одна прелюдия — при следующем свидании начинается новая, потом снова, и такая вот сплошная романтика до самого венца. Поэтому и грядет породистая голубица под венец в белой фате, нетронутая в своей девичьей чистоте.

Оплывают венчальные свечи,
Под фатой поцелуйные плечи,
Храм гремит: Голубица, гряди!..[15]

Храм у нас в городке один, старенький, покосившийся. Похоже, скоро придется туда идти за иконой и семью восковыми свечами. А голубиц, наверное, вообще нет. Поэтому для местных женских особей в нашем мутном городишке за прелюдиями, как и у Баха, всегда следует фуга, а чаще вообще без всякой прелюдии обходятся. Такое вот незатейливое музыкальное правило, работающее в этой местности. Просто местной голубице можно иначе нарваться на неприятность. Когда-то давно один лейтенант из дивизии, когда я настояла на шопеновском варианте, просто повернулся и ушел. Вы думаете, он просто так ушел? Этот дурак по дороге сапогом разбил мне стеклянную трехлитровую банку с маринованными помидорами, что стояла в коридоре. Хотел разбить еще с огурцами, но я успела убрать. Та же Фигура как-то взялась изображать из себя голубицу и вообще получила промеж своих серых глаз. Так с припудренным фингалом и подавала холодные закуски. Очень экзотично было.

Вообще, у Ирки это как напасть какая-то. Еще со школы проблема. Иркина мать даже сама в школу ходила. Там ее попросили, чтобы дочка юбку в школьной форме ну хоть чуть-чуть длиннее сделала. Тогда, мол, перестанут начинающие мужчины бить портфелем по голове ее дочь. Но Ирка тут почему-то уперлась, как ослица, и удлинять юбку маме не дала. В ресторане из-за нее постоянные драки. Время от времени и ей перепадает. Вот последний раз, например. Какой-то худосочный двухгодичник-юрист залил глаза и стал Ирку звать танцевать. Ну, это дело обычное, Ирку даже директор «Садко» по прозвищу Гнус просил не грубить в этих случаях во избежание поломки казенной мебели. Но Ирка только скривила ротик и отвернулась от тщедушного юриста, как будто ей дали понюхать нашатырного спирту. А юрист пошел к себе за столик, принял еще на грудь и от Иркиного кривляния полез с кулаками на Тухтарыча. А Тухтарычу это только давай. Стали в боксерскую стойку, юрист Тухтарыча в грудь кулачком — трах! Тухтарыч в ответ юриста — трах! Скорую тогда юристу вызывали. А Тухтарычу ничего не было, хоть юрист и в прокуратуре тусуется. Не он же первый полез, да? Ирку предупредил Гнус, мол, терпение его скоро кончится. А что Ирка план ему выполнять помогает — это не в счет, да?

Такой уж у нас городок, без знания волшебного слова из него, похоже, никак не вырваться. На мякине лейтенанта не провести. Ты ему мякину, он: «Ну хорошо, давай пожую». А начнешь за блесну тянуть — он сорвется и, вильнув хвостом, уйдет на глубину. Проверено. Или должно дико повезти, как Наташке. Или я чего-то не понимаю с Наташкой. Вот Фигура странно так говорила про какие-то способы. Ох, Наташка-тихоня. В тихом омуте…

Глава 5 Прощание славянки

Взвод солдат-новобранцев — «духов»[16] — маршировал по плацу на завтрак, что есть силы вколачивая подошвы кирзовых сапог в бетон. Вытянув худые шеи, солдаты отчаянно выкрикивали слова строевой песни: «Солдат-отличник, армии маяк! Так на него держи равненье!» На ступеньках у входа в столовую, расставив ноги в подкованных сапогах, стоял приземистый упитанный сержант в ушитой по фигуре выцветшей форме. «Дедушка»[17] Советской армии лузгал семечки и внимательно наблюдал за марширующим взводом. Когда тот приблизился к столовой, сержант скомандовал:

— На месте стой!

Духи послушно остановились и отчаянно уставились голодными глазами на своего младшего командира. Он только что плотно позавтракал и солдатский ремень с гнутой бляхой, признаком сословия «дедов», туго врезался в его полный живот.

— Плохо, — расстроенно сказал сержант. — Совсем плохо. Что написано в уставе? Солдат в строю должен выглядеть подтянутым и смотреться молодцевато! А я этого не вижу! — сержант огорченно покачал головой. — Я вижу понурые взгляды, как у овцы после искусственного осеменения! Давайте попробуем еще раз, более весело, что ли! Как-то бодрее, понимаете?

Духи обреченно зашлепали по плацу, уходя на очередной круг. «От тайги Забайкалья до цветущих Карпат маяки нашей славы негасимо горят…» — доносились с плаца отчаянные крики голодных духов.