Точка невозврата

«Нет. Еще один вопрос, и я прочитаю тебе лекцию о боли».

Больше вопросов не было.

Днем приехал Куратор. Просто так, проведать, убедиться, что все в порядке, и напомнить о том, что через два дня состоится обновление закладки и снова придется лететь на Украину.

Стас смотрел на него, а из головы не выходили слова Плавающего Линка.

«Я могу стереть тебе память, я могу остановить сердце или организовать кровоизлияние в мозг. Можешь делать все что угодно — последний ход все равно останется за мной, и я всегда успею уничтожить тебя, если ты попытаешься предать меня…»

Сказать? Подать знак? А если Голос что-то заподозрит? А если это ему не понравится?

И странное чувство… Что Голос говорит правду…

Осталось два дня.

Потом видно будет.

* * *

Второй полет в Украину произошел точно так же, как и первый, — Стас ничего не помнил. Его «отключили» на борту военного самолета, где он и очнулся через сутки — уже возвращаясь обратно. Куратор отвез его домой, пожелал удачи и уехал. Стас остался один.

Он чувствовал себя жутко уставшим, но не спал. Ждал, когда отзовется Голос. А тот молчал и не реагировал на слова Стаса.

Мелькнула мысль — может быть, его стерли, когда обновляли закладку? Возможно, он ведь не знал всех технических подробностей.

Попробовать связаться с Куратором? И рассказать, что…

Но почему-то не покидал чувство, что Голос попрежнему здесь.

Полдень. Для сна рановато, с учетом того, что проспал почти сутки. И все же заснул, едва щека коснулась подушки. Проснулся уже ближе к вечеру.

Рип молчал.

Может, сбой? Может, с обновлениями загрузили что-то такое, что восстановило барьер? Но как проверить?

Голова чуть-чуть болела. Первый сигнал. Скоро пора кормить.

Выходя, решил зайти к Дашке. Ее дома не было. Малая сказала, что она на работе, мать пожала плечами — она, кажется, в этом не была уверена.

Хотел уйти, но малая не дала — притащила игрушку-Друга и с огорчением сообщила, что он сломался.

— Я ему, наверно, неправильное имя дала, вот он и умер, — вздохнула она, пихая ему в руки мини-робота. — Можешь его оживить?

— И как же ты его назвала? — полюбопытствовал Стас, открывая блок тест-управления.

— Филиппонтий. — И она прищурилась.

Тест сразу же показал, что сбилась настройка одного из сопроцессоров. Требовалось всего лишь перезагрузить систему и выбрать стандартный режим работы.

— Кгх-е… а почему так?

— Потому что он Филиппонтий.

«Что ж, довод неоспоримый», — подумал Стас, глядя в мигающие зрачки Филиппонтия.

На все хватило пары минут.

Собака вильнула хвостом и повернула голову к хозяйке.

Катя завизжала от восторга, схватившись за игрушку…

…Новый приступ боли, сильный настолько, что на мгновение глаза заволокло пеленой. Датчик-напульсник мелко завибрировал, показывая присутствие сильного эмоционального поля. Положительные полюса. По шкале Гэнда сколько-то там баллов… Инкубаторов не посвящали в технические детали. Донор рядом. Совсем рядом…

Глядя на малую, Стас торопливо вскочил на ноги.

Выбегая из комнаты, едва не сбил с ног Дашину маму.

— Стас, чая…

Он выскочил за дверь. Боль в голове не утихала.

Черт! Как рано. Его уже надо кормить.

«Что, принципы не позволяют взять эморф у ребенка?»

— Ты здесь… — выдохнул Стас.

«Да. Мне надо пару дней, чтобы изучить твою закладку, после этого я уйду. А сейчас тебе придется найти донора и накормить».

— Тебя?

«Закладку. Мне хватает энергии твоего поля. Барьер сломан, так что теперь закладке нужна пища. Много пищи. Вперед, Стас. Ищи тех, кто счастлив».

* * *

За вечер он объехал несколько клубов. Доноров лучше всего искать здесь, среди беспечно веселящейся молодежи, среди гламура и роскоши, среди тех, кто не обременен насущными проблемами и всегда — ну или почти всегда — находится в хорошем настроении. Так советовал Костя, имевший в этом деле больший опыт, чем младший брат.

Обычно донора Стас находил в первом же заведении. Проблемой было только остаться с ним один на один минут на пять-семь. Надо было следить, ждать, пока он выйдет на улицу или в туалет, иногда приходилось бросать его и искать следующего, что также не составляло труда.

В этот раз все было по-другому.

Три клуба. По нескольку раз он проходил сквозь толпу и ожидал движения датчика, но все было напрасно. Эмо-панки и топ-готы, спидрайтеры и корпоративные клоны… пустые лица, пустые глаза, пустые поля. Ни одного человека с нужным настроением.

Голова болела все сильнее. Голос говорил, что пытается сдерживать боль, — но толку?

Стаса уже тошнило от этих рож — либо пьяных, либо закинувшихся наркотой — пустышки, которые только думали, что у них хорошее настроение.

Будний день — неурожайный. Самые лучшие дни — это пятница и суббота, но никак не вторник.

В «Койоте» едва не попал в какую-то разборку между байкерами и трансвеститами. Голос вовремя сориентировался и приказал уходить. Стас уже садился в такси, когда со стороны бара раздались крики, а потом и выстрелы.