Точка опоры

— Думаю, нам следует на этом завершить наше… кхм… занятие, — голос был хриплым от возбуждения, и Северус благодарил всех богов за то, что у него был железный самоконтроль. Гермиона все-таки решилась поднять взгляд и теперь пытливо вглядывалась в лицо профессора. Не обнаружив там ни сожаления, ни отвращения, она облегченно вздохнула, несмело улыбнулась и кивнула. Привела себя в порядок несколькими заклинаниями и направилась к двери еще нетвердой походкой.

— Спокойной ночи, профессор.

— Спокойной ночи, мисс Грейнджер.

* * *

Рон Уизли не мог припомнить ни одного настолько ужасного учебного года. Казалось, что вся школа разом отвернулась от него. Даже родная сестренка смотрела на него с презрением, явно жалея о том, что они являлись представителями одной семьи. Родители же, помимо присланного вопиллера, в наказание лишили карманных денег. Однокурсники смотрели на него волком и никак не могли простить его ошибок. Гарри же, обычно такой добродушный и всепрощающий, вообще не обращал на него никакого внимания. Теперь все его внимание было сосредоточено на Малфое, который каждый раз, проходя мимо, кидал на рыжика торжествующие взгляды и противно ухмылялся.

Рональд понимал, что сам виноват в сложившейся ситуации, что следовало бы попросить прощения у Гарри, да и у других однокурсников, но гордыня, которая просыпалась в нем, как всегда, некстати, не давала ему сделать этого. Почему именно он должен первым идти на примирение? Да, он виноват, но ведь и Поттер мог поддержать его, а не делать все по-своему.

В общем, мистер Уизли пребывал в самом ужасном расположении духа и никак не мог успокоиться. Обида копилась в нем, не находя выхода. Хотелось кричать и ругаться, хотелось набить кому-нибудь морду. Словом, хоть как-то выпустить пар. Только Рональд понимал, что еще один подобный просчет — и ему можно прощаться с обучением в школе. А ведь он не гений, как близнецы, он не умеет хорошо общаться с животными, да и заклинания иногда даются ему с трудом. Короче говоря, без диплома об окончании Хогвартса у него нет ни единого шанса устроиться на нормальную работу.

Только вот доводы рассудка редко когда удерживали младшего сына семейства Уизли от свершения глупостей. Вот и сейчас, сидя в общей спальне, слушая восторженный рассказ Поттера о совместных полетах и тренировках с Малфоем, Рональд тихо закипал. Он просто не мог поверить, что Гарри променял его на этого чертова Хорька. Терпением рыжик никогда не отличался, вот и в этот раз оно кончилось довольно быстро — стоило только услышать очередной комплимент таланту Драко, и сдержать презрительное фырканье ему не удалось.

— Какие-то проблемы, Уизли? — удивительно, но на защиту слизеринца кинулся первым не Гарри, а Симус. За это время он уже успел сдружиться с некоторыми представителями змеиного факультета и понял, что судить о человеке по цвету галстука было глупостью.

— Нет, совершенно никаких проблем, — Рон понимал, что если сейчас не закроет рот, то точно выдаст какую-нибудь гадость, но просто не мог себя остановить. Обида и ревность тугой спиралью стягивали все его внутренности, желая вырваться наружу.

— Да ну? — Симус проигнорировал Дина, поднявшего в примиряющем жесте руку. Ему уже надоело видеть каждый день недовольную физиономию Уизли, который обижался на весь белый свет, но не желал хоть как-то изменить собственное поведение. Финниган был уверен: если бы Рон искренне извинился перед Гарри, тот бы его простил. Следовательно, простили бы и остальные ученики.

— Ну… Разве что наличие педика в этой комнате, — лишь произнеся то, что произнес, Рон понял смысл своих слов и реально испугался. Хотел было забрать свои слова обратно, но не успел — ребята как по команде все подобрались, словно готовились к прыжку.

— И кого это ты сейчас имеешь в виду?

Был ли у Уизли выход? Был, несомненно. Он мог просто промолчать. Или извиниться. Или превратить сказанное в шутку. Только вот рыжик решил ощетиниться.

— Поттера, кого же еще! Ходит с Малфоем за ручку, взгляды нежные на этого прилизанного Хоря кидает. Впрочем, чего удивительного? С кем поведешься… А по этому белобрысому слизню и так видно, что он гей — ходит вечно в обновочках, за одеждой следит, расстраивается, когда прическа портится… Гей, одним словом! — Рон говорил и говорил, буквально выплевывал каждое слово, а внутренне весь сжимался от страха — теперь ему точно конец. Только гордыня не давала ему отступить на полпути. — Не боитесь, что Поттер на вас переключится?