Точка опоры

Одно я знаю точно: Альбус Дамблдор — не Зло. По крайней мере, не Зло абсолютное. Теперь я бы это почувствовал. Вот только из-за его иллюзии величия все-таки директор принес беды в этот мир. Он смотрел сквозь пальцы на проделки Мародеров, иногда даже поощрял их. Не защитил должным образом родителей, хотя знал, что на них ведется охота. Было ли это потому, что Дамблдор считал их защиту не столь важным делом, или же потому, что ожидал свершения пророчества?

Не хочется думать о нем слишком плохо, но все-таки я допускаю возможность, что директор готов был пожертвовать одной семьей ради всего остального магического общества.

Сердце неприятно кольнуло. А может, он просто переоценил возможности находящихся рядом с ним людей? Ведь, будучи гением, он мог просто забыть о том, что остальные люди не столь могущественны, умны и сильны. Может, надеялся, что отец с мамой все-таки найдут способ себя защитить помимо заклятия Фиделиус.

Увы, таких промахов можно насчитать немереное количество: арест Сириуса, моя жизнь у Дурслей — уверен, эти моменты были для Дамблдора мелочью, не заслуживающей внимания, ведь у него находились более важные дела.

С каждым годом директор совершал все больше ошибок: не заметил Риддла на затылке у Квирелла, допустил появление василиска в школе, дал Сириусу добраться до башни Гриффиндора, не распознал фальшивого Муди. Список длинный. Конечно, можно предположить, что некоторые вещи были допущены специально, но я не хочу об этом думать. Это прошлое, и пусть Альбус со своей совестью сам разбирается.

Ясно одно: некогда великий волшебник с каждым разом допускает все больше промахов. А страдают из-за этого другие. Хотя, и родители, и Ремус с Сириусом, да и все остальные, как и я, тоже хороши — безропотно выполняют все, что говорит директор, вместо того, чтобы самим пораскинуть мозгами и начать действовать. Хотя, видимо, это вообще свойство человечества — скидывать проблемы мира на определенных людей, а самим уходить в подполье. Вот только получилось так, что все эти проблемы скинули и на меня тоже. Я просто не имею права оставаться в стороне. Если хочу жить своей жизнью и умереть своей смертью.

Несомненно, Дамблдор — великий волшебник, который стремится уберечь наш мир… Только его методы мне не нравятся. Так что из марионетки я стану полноценным человеком и возьму Судьбу в свои руки. Да!

Упс. Как-то слишком глубоко я воткнул садовую лопатку в землю. Интересно, как ее теперь вытащить, при этом не сломав? У Невилла, что ли, спросить?

* * *

— И все-таки, твой отец явно не думал о тебе, когда дал разрешение на публикацию того интервью.

— Что ты имеешь в виду?

— Так ведь из-за утренней газеты все так взъелись на тебя.

— Какой еще газеты?

— «Ежедневный Пророк».

— Дай сюда!

— Бери.

— …

— И?

— С-с-с-волоч-чь.

— Так. Прежде чем делать поспешные выводы и метать молнии, лучше напиши ему.

— Непременно.

* * *

«Уважаемый отец,

Позвольте спросить: «Каким местом вы думали, когда давали согласие на эти публикации?». Меня чуть заживо не съели за завтраком. Вас что, совершенно не заботит судьба наследника?

С наилучшими пожеланиями,

Ваш сын, Д.Л.М.».

* * *

Толпа шумела и гудела. Ученики то и дело посматривали на двери Большого зала. Все ждали, когда появятся Золотой Мальчик и Слизеринский Принц со свитами. Ведь многим не верилось, что произошедшее утром было реальностью.

Драко Малфой подходил к Большому залу, чувствуя, как отчаянно бьется его сердце. Он хотел пропустить обед, честно. Только вот за завтраком он ничего толком не съел, поэтому сейчас желудок требовательно урчал, жалуясь на свою незаполненность. К тому же Блейз с Панси настроены были притащить его сюда любой ценой. А Драко просто боялся, что все окажется сном, и Поттер все-таки натравит на него всю школу. Обнадеживало лишь присутствие рядом друзей. Только сейчас Малфой осознал, как же хорошо, что он не один.

— Дрейк, — Блейз легонько коснулся его плеча и кивнул в сторону. Блондин посмотрел туда и застыл. Они умудрились подойти к дверям одновременно с Золотым Трио. Его взгляд встретился с взглядом Поттера, и на секунду время застыло. Кровь застучала в висках. Казалось, весь зал замер в ожидании.

Гарри удивленно посмотрел на Малфоя: в груди того горел огонь сильного волнения. «А я-то думал, что Малфои непрошибаемы. Хотя Люциус же оказался эмоциональной натурой…».