Точка опоры

Ротмистр, взяв адресованное Фекле письмо, которое Пантелеймон Николаевич не успел зашифровать, сел боком к столу и заговорил с расстановкой:

— Ну-с, господин Лепешинский, вы уличены. Позвольте узнать, кто такая «Ольга»?

— Моя жена. И дочка тоже Ольга.

— Допустим… О Фекле не спрашиваем: знаем — преступная «Искра». А кто такой «Борис», который «почему-то не явился»?

— Отказываюсь отвечать.

— А «Касьян», «Клэр», «Курц»? Тоже отказываетесь? Напрасно. Ваше преступное сообщество прояснено. Да-с, раскрыто. И ваш «Касьян» у нас в руках… Потом пожалеете, если не последуете моему доброму совету. На вас будет заведено новое дело. Будет вторая ссылка. Если не хуже.

— Избавьте от разговора.

— Пожалуйста… Так и запишем в протоколе: отвечать отказался.

Лепешинского увезли в Петербург…

Питерского делегата жандармы схватили на даче возле какой-то пригородной станции. Из делегатов совещания уцелел Петр Красиков. И сумел увернуться от ареста Левин из «Южного рабочего». Вот он-то и прислал письмо в редакцию «Искры». Аресты не повергли его в уныние. Он написал просто: «Положение дел несколько изменилось». Но оставшиеся члены Организационного комитета будут работать и потому просят Феклу, которой теперь следует переменить кличку, прислать свой проект вопросов съезда. Бюро ОК, который теперь следует именовать уже не Ольгой, а Александрой, будет находиться в Харькове. Попросил писать шифром, кроме Харькова, в Киев и Москву, а о создании ОК посоветовал напечатать в «Искре».

— В «Искре» само собой. Но этого мало, — сказал Владимир, дочитав письмо. — Я напишу ему, что в России необходимо выпустить листовку о создании ОК. Пусть хоть гектографируют, да издают. Непременно.

— Он просит список вопросов для съезда, — напомнила Надежда.

— Ну это несложно. Мы же обсуждали…

И Владимир Ильич, вернувшись к своему столу, в начале письма подбодрил товарищей:

«Очень рады успехам и энергии ОК. Крайне важно приложить немедленно все усилия, чтобы довести дело до конца и возможно быстрее».

Затем дал приблизительный список вопросов и порядок их обсуждения на съезде: «1) Отношение к Борису[47]. (Если только федерация, то разойтись сразу и заседать врозь. Надо подготовлять всех к этому.) 2) Программа. 3) Орган партии (газета. Новая или одна из наличных. Настоять на важности этого предварительного вопроса)». Написав это, вспомнил о неожиданном разногласии с Мартовым: на заседании членов редколлегии Юлий вдруг с незнакомой настойчивостью предложил поставить вопрос об органе партии на шестое место, после разных вопросов тактики. Сколь ни убеждали его, остался при своем мнении. Не полез бы в спор на съезде. И Владимир Ильич продолжал писать:

«Я считаю важным сначала решить пункт 3, чтобы сразу дать баталию всем противникам по основному и широкому вопросу и выяснить себе всю картину съезда (respective[48]: разойтись по серьезному поводу)».

И в конце посоветовал тотчас же назначить членов ОК в главных центрах страны — в Киеве, Москве и Питере, дать особые явки к этим членам, чтобы можно было всех едущих на работу в Россию посылать не иначе, как в полное распоряжение ОК.

«Это очень и очень важно», — подчеркнул Ленин.

Вспомнил, что Плеханов собирается поехать в Брюссель, на заседание Международного социалистического бюро. Эх, если бы он проехал к ним в Лондон, — путь-то оттуда уже не так-то далек. А поговорить им есть о чем.

И тут же написал ему: «… — у нас накопились важные темы для беседы, особенно по русским делам: там образовался-таки давно подготовлявшийся «Организационный комитет», который может сыграть г р о м а д н у ю роль. И было бы в высшей степени важно, чтобы мы сообща ответили ему на ц е л ы й р я д вопросов, с которыми он у ж е о б р а т и л с я к н а м … Пишите скорее, и мы запросим Россию: может быть, успелось бы даже оттуда какое-либо заявление или письмо к Вам, если бы в том была нужда».

А через два дня получили письма из Пскова о печальных новостях: Лапоть в Петербурге брошен в крепость до тех пор, пока не пожелает отвечать на допросах. Ему грозят судебной палатой, которая может приговорить к каторге. Он просит дать указание, как ему держаться.

Касьян (он же Аркадий), арестованный с паспортом потомственного почетного гражданина А. А. Моторина, не сознается в личности. Для опознания его на очной ставке привезли из ссылки Любовь Николаевну Радченко, жену брата Степана, освобожденного из Лукьяновки за отсутствием улик.

2

Перед Владимиром Ильичем лежали листовки Нижегородского комитета, отпечатанные на литографском камне.

«Молодцы волжане! — похвалил он в душе земляков. — Обзавелись своей литографией!»

В первой листовке комитет сообщал, что прибыли судьи Московской судебной палаты. Для Нижнего — вещь небывалая!

Будут судить Петра Заломова и других участников первомайской демонстрации в Сормове.