Точка падения

Там было еще много интересного, видимо, книгу писал человек с хорошим воображением, но Зону видевший разве что на картинках. Солдатам, конечно, годилось, особенно новобранцам-срочникам — тем что ни страшней, то полезней. Напугать опять же, чтобы на посту не спали — дескать, украдут Тёмные, натянут глаз на задницу и заставят моргать…

Ни одной лысой головы с кровавыми дырами вырванных глаз Альтобелли перед собой не лицезрел, что, впрочем, радости ему не принесло. Тёмные были немногим лучше химеры, поскольку сталкеров они не жаловали, гражданских, если те каким-то чудом попадались им, без особенных разговоров убивали, военных ненавидели и убивали тоже. А может, еще и жрали. А может, на потеху мутантам отдавали — слышал Альтобелли всякие истории о приключениях на заводе «Росток», к примеру… Договориться с ними было практически невозможно. Они и сами черт знает кто, полумутанты, поскольку постоянно живут внутри Периметра. Тут брошюра почти не соврала.

Автомат лейтенанта держал Поролон, который и вытаскивал его из бункера. Отдавать оружие он явно не торопился, мало того, Альтобелли по осклизлой глинистой тропинке подняли наверх и тщательно обыскали. Забрали пистолет и вещмешок, флягу, часы, даже завалявшуюся в кармане мелочь… Лейтенант не сопротивлялся. Численное преимущество очевидно, чего уж тут дергаться.

Мордастый главарь с землистой кожей и странными глазами без зрачков (почему-то Альтобелли подумал, что это именно главарь) посветил на нашивки и хмыкнул:

— Лейтенант Аль-то-бел-ли, значит?

Лейтенант согласно наклонил голову.

— Жид, что ли?

— Итальянец.

— И что мы делаем в Зоне, итальянец?

Альтобелли беспечно сказал:

— Гулял.

Главарь повращал глазами и усмехнулся:

— Ну да, я понял. Это бородатый анекдот, да? «Что болит? — Голова. — А почему повязка на ноге? — Сползла».

Тёмные подобострастно и не слишком весело заржали.

— Убивать тебя вроде резону нет пока, лейтенант Аль… Белль…Ё! Имя как?

— Альтобелли.

— Ё. Я имя спрашиваю, мужик!

— Луиджи.

— Ё. И имена у вас тоже корявые какие. Пойдешь, короче, Лужа, с нами, может, по дороге пригодишься. В качестве приманки, к примеру.

Тёмные снова заржали и двинулись в сторону леса. Поролон ткнул лейтенанта стволом автомата в спину:

— Давай топай, Лужа.

«Моим ведь автоматом тычет», — зло подумал Альтобелли, но молча двинулся вперед. Остальные тоже не особо болтали — посетовали на погоду, мол, скоро дождь пойдет, и утихли. Лейтенант нашарил в кармане пачку с оставшейся парой сигарет и закурил. Сразу вспомнилась местная поговорка «Дело — табак».

Табак был преотвратный…

Глава двадцать пятая Возмездие

Я успел сгруппироваться и проскочить под корытом, поднявшимся в воздух вместе с пылающим костром. Корыто описало надо мной небольшую параболу, рассыпая снопы искр, и врезалось в стену как раз между капитаншей и Бернштейном. Капитанша увернулась, а на Бернштейна обрушились полетевшие из корыта куски горящей дранки и поленьев. Взвизгнув, газовый магнат отшвырнул от себя автомат, тотчас взмывший к потолку.

Пассажиры, не понимающие, что происходит, заголосили. Кто-то бросился к выходу, стюардессы накрыли собой раненого бортмеханика, мамаша-жаба — пацанов, гомики бросили золотистоволосую стерву и трогательно обнялись, а я выдернул из потайного чехла пистолет и выстрелил в тощего Толика. Его слова — «вообще лучше всего прикончить их и оставить одного в качестве проводника… за это нас только похвалят…» — не оставили другого выбора мишени. Тощий сполз по стенке, оставляя приятный кровяной след.

Пауль и Аспирин тоже не дремали. Вскочив на ноги, они бросились вперед и, словно тараны, снесли несчастного лейтенанта Воскобойникова, который стоял среди творящегося безобразия наподобие статуи.

Мимо пролетел молоток. Потом, больно стукнув по голени, на пол брякнулось выпущенное Бернштейном оружие, которое я тут же схватил и направил на капитаншу, закричав:

— Профессор, включайте!!!

Бюреры были явно настроены побушевать, но их энтузиазм хитроумный прибор подавил в корне — начавший подниматься вверх сварочный аппарат неуклюже завалился набок, а завившийся было вихрь мелкого строительного мусора тут же осел. Полутьму прорезал луч фонаря — это снова проявился с лучшей стороны Петраков-Доброголовин. Стюардесса Марина, видимо, осознавшая вину, распутывала веревку на руках Аспирина, пока Пауль придавливал своим весом к полу снайпера. Бернштейн визжал, срывая остатки тлеющего костюма, а капитанша угрюмо смотрела на меня.

— Видите, как быстро все меняется в этом нестабильном мире, — заметил я наставительным тоном. — Вы вели себя очень плохо, капитан. Глупо. Думаю, вы действительно работаете в детской комнате милиции и никакой вы не оперативник. Наврали, а? Ну, признайтесь уже. Говорить правду легко и приятно.

— Думайте что хотите, — холодно ответила Заяц.

— У меня истекает время, — продолжал я. — Вариант первый: мы приносим вас в жертву и обмениваем на девочку. Орден хотите?

Капитанша молчала.