Точка перехода

«…Слабая государственная власть практически превратилась в некий символический пережиток прошлого. Контроль над миром взяли в свои руки несколько транснациональных корпораций, которые повели жестокую борьбу за сокращающиеся ресурсы. Распределение богатства приняло уродливые формы. Ничтожно малое число людей с имеющими рыночную ценность специальностями трудятся на глобальные корпорации, получает большие деньги и ведет комфортабельную и защищенную жизнь в хорошо укрепленных анклавах-колониях. Эти люди целиком и полностью посвятили себя работе; зачастую они трудятся по 90-100 часов в неделю без выходных.

Остальное население обитает в заброшенных зданиях или самодельных лачугах. Школы закрылись, ощущается нехватка продовольствия. Идет постоянная борьба за выживание. Большинство населения Земли живет в условиях, по сравнению с которыми трущобы Рио-де-Жанейро ХХ века покажутся просто верхом роскоши. Непрестанные социальные бунты и революции жестоко подавляются корпоративными службами безопасности (правительства слишком слабы, чтобы содержать армии)…», — написал Роберт Констанца в журнале Futurist в феврале 1999 года…

Печать угасания

Завершающие акты катастрофы по законам синергетики? Они объединены фазой жесткой турбулентности и распада пропорций. За ними следует разрыв ключевых связей между важнейшими составляющими системы. А напоследок — разрушение всей системы. И систему ждут либо полная гибель, либо рождение новой системы из обломков старой. Из обломков в прямом смысле этого слова.

Обычно три последние стадии конца следуют друг за другом. Но есть основания полагать, что по отношению к Большому миру три стадии будут развертываться фактически одновременно, причем в исторически сжатые сроки. Сколько отмерено привычной человеческой цивилизации? Минимум — 30-50 лет, максимум — век.

Когда мы с вами говорили о вопиющем неравновесии в динамике общества, техносферы и природы, то отмечали ускоренное исчерпание полезных ископаемых Земли из-за развития энергетики. Одновременно мы говорили и об опасности природной мутации. А теперь мы расскажем об ускорителе-катализаторе процесса разрушения старого мира — законе падающей эффективности. Может быть, никакой другой закон так точно не описывает нарастание явлений деструкции.

Если взять и посчитать, сколько нужно дополнительно вложить капитала на один процент прироста внутреннего валового продукта, скорректированного на структуру секторов экономики, то окажется, что за последние полвека эффективность падает. То есть, для того, чтобы нарастить ВВП на один процент, даже западникам приходится вкладывать все больше и больше средств. Первым с таким законом падающей эффективности инвестиций столкнулся Советский Союз. В свое мы чесали в затылке: почему, вкладывая в экономику все больше, получаем все меньше и меньше отдачи? Над СССР тогда поиздевались всласть, потрясая этим явлением как убийственным доказательством полной несостоятельности социализма. Да вот незадача: такие же явления наблюдаются и на свободном Западе. Там тоже для наращивания экономического потенциала приходится вбухивать средств все больше и больше. И не столько денег, сколько нефти, газа, металлов (включая и редкоземельные) и вообще всех природных ресурсов, которых на нашей Земле-матушке становится все меньше и меньше.

Есть имитационные модели, которые показывают, что где-то с середины 1970-х годов этот фактор стал действовать не в пределах отдельных стран, а во всемирном масштабе, под действием глобализации экономики. Четверть века назад был выбор: либо кризис, начавшийся на Западе в 1969-м (и продолжившийся в 1973-м) должен был перерасти в тотальный структурный кризис, либо какие-то иные районы мира нужно было столкнуть в пучину экономического коллапса. Происходила принудительная регуляция мировой экономики. Самая сильная и богатая ее часть сначала сбросила в кризис Третий мир, оборвав его индустриальное развитие по советской модели. Потом, к 1980-м годам, когда этот резерв исчерпали, настал черед русских, Советского Союза. Россию опрокинули и расчленили на пятнадцать кусков.