Точка перехода

Многие считают Андреева сумасшедшим. У большинства его читателей голова кругом идет от эгрегоров, от демонов (которые на самом деле — даймоны, помогающие человеку решать его проблемы) и «желтых клубящихся пространств» обитания эгрегоров. Именно поэтому «Роза мира» до сих пор не принята и не признана, пребывая на самой периферии интеллектуального подполья. Но ведь мозги-то у читателей этой книги путаются от самого что ни на есть вторичного, внешнего. Хотя, кто его знает — где внешнее, а где внутреннее…

Но при всех обстоятельствах мы уверены, что главной заслугой Андреева стало признание реальности существования полевой коллективной психики — эгрегора как энергоинформационной коллективной сущности, некоего нечеловеческого разума. Андреев понял, что это — отдельная реальность, что эгрегоры живут в своем измерении. Они воздействуют и на привычный нам мир, на общество. Именно эти воздействия, по мысли Андреева, многое объясняют.

Эгрегоры — это особые информационные субъекты, которые влияют на психику людей.

Пример эгрегоров? Если обращаться к русской жизни, то есть эгрегор «крейсер «Варяг», скажем. Он заставляет нас драться до последнего, а добровольную сдачу в плен считать позором. Поэтому сценарий с «боем до последнего патрона» проходит по всей русской истории ХХ века. Примеры того, как наши предпочитают умереть, но не покориться, есть и в Русско-японскую, и в Гражданскую, и в Отечественную, и в Афганскую, и в Чеченскую войны. И на суше, и на море.

Психоистория Льва Гумилева

Однако Андреев был не одинок. Есть личность, выступающая не только современником автора «Розы мира», но и его сотрудником — если брать последнее слово в исконно русском, а не нынешнем смысле этого слова. «Со-трудником» Андреева стал великий русский географ и историк Лев Николаевич Гумилев.

Именно он создал, сидя в ГУЛАГе, науку, которую гений по другую сторону Атлантики, Айзек Азимов, в образно-художественной форме воплотил в одной из самых выдающихся в фантастической литературе эпопей: цикле «Основание» (в русском переводе их еще называют книгами об Академии). Гумилев создал психоисторию — теорию пассионарности. Теорию о том, как рождаются народы-этносы, как совершают чудеса на подъеме, как надламываются и как умирают.

Гумилев тоже наткнулся на необыкновенное явление в истории. Группы людей, объединенных общим порывом и общим действием, превращаются в некие особые надчеловеческие существа со своим разумом и инстинктами. В существа с тысячами глаз, ушей и сознаний.

Впрочем, обо всем — по порядку.

Итак, этнос — это природная форма существования вида «хомо сапиенс» («человек разумный»). Этносы отличаются друг от друга не языком и не религией, а стереотипами поведения. В одной и той же ситуации немец, перс и русский ведут себя совершенно по-разному. Эти стереотипы поведения выступают как высшая форма приспособления человека к ландшафту, в котором он живет.

Пассионарность — это избыток биохимической энергии живого вещества. Пассионарность обратна инстинкту, она определяет способность людей к сверхнапряжениям, способность впитывать энергию окружающей среды и выдавать ее в виде работы. Именно пассионарность заставляет людей жертвовать даже собственной жизнью во имя избранного идеала, великой цели. Пассионарность порождает жертвенность. Способности пассионарного человека могут быть высокими, малыми и средними. Пассионарий одинаково легко может идти на подвиги и на преступления, на творчество и разрушение. Но пассионарий всегда неравнодушен. Пассионарность может жить долго, целых 40-50 поколений до своего угасания.

Этносы комплиментарны по отношению друг к другу. А что есть комплиментарность? Это подсознательное ощущение симпатии или антипатии одного этноса по отношению к другому. Именно благодаря комплиментарности народы делят всех остальных людей на «своих» и «чужих».

Гумилев выдвинул и теорию консорции — группы людей, которые объединены одной исторической судьбой (кружки, артели, секты, банды). Консорции иногда распадаются, а иногда переходят в конвиксию, в группу, объединенную однохарактерным бытом и семейными связями.