Точка перехода

— Дело доходит до анекдотичных ситуаций, — смеётся Сергей Кугушев. — У меня есть двое хороших друзей и деловых партнеров в США. Причем друг с другом они были совершенно незнакомы. Первый — единственный наследник родовитой, богатой американской семьи. Другой — в большей степени «человек, который сделал себя сам». В США он стал блестящим инвестиционным банкиром. Сюжет состоит в том, что второй собрался жениться. И звонит мне: такую, мол, девчонку классную нашел в Париже — полуканадку-полуиспанку, манекенщицу, которая на психолога учится. Приезжай — познакомимся. Словом, встретились мы с американским другом и его моделью в Париже.

Прилетаю в Штаты. Встречаюсь с первым. Мол, Стюарт, один мой друг жениться собрался. Такая классная девчонка у него… Ну, и описал девушку. А он — чуть не падает со смеху: «Знаю ее, знаю. У неё черные волосы и голубые глаза? И рост такой вот? И работала в основном у «Джанкарло Феррэ»? «Да»,— отвечаю ошарашено. А он мне рассказывает: я, мол, с ней два года назад полгода прожил. В принципе девушка-то ничего, но дальше у нее начнут проявляться такие-то и такие-то качества. В общем, говорит, нехай твой друг мне позвонит — я его проконсультирую.

Одним словом, в Закрытой Сети даже спят с одними и теми же «гёрлфрендз»…

В ЗС люди, которые в обычной жизни могут стоять по разные стороны баррикад (например, принадлежать к противоборствующим политическим партиям или быть конкурентами в бизнесе), встречаются, взаимодействуют, корректируют и согласуют свои позиции. Общество слишком сложно, чтобы им могли управлять какие-нибудь семь банкиров, будь они хоть трижды евреями. Нет, для этого нужны сложные согласительные системы, действующие как коммуникаторы и расположенные вне дела, в сфере общения и развлечений. Второй контур сети фактически занимается и консолидацией американской элиты.

Третий контур сети: оборотни среди корпораций

Порой кажется волшебной та слаженность, с которой умеет работать крупный американский бизнес. Его лидеры могут руководить чем угодно — самолетостроением, информационными делами или голливудскими киностудиями. В общем, сегодня — одним, завтра — другим, а послезавтра вообще третьим. Но при этом все они вышли из одних и тех же школ. Путь их порой извилист: кто-то сначала работал в «Боинге», потом — в Ай-Би-Эм, а нынче руководит в «Кока-коле». Кто-то начинал в «Леман Бразерс», а ушел в «Креди Свисс». Но все друг друга знают. Все они являются конкурентами. Но при этом часто садятся за круглый стол и решают проблемы не по-рыночному, а на основе соглашений, торга, уступок. Они объединены тем, что все возглавляют структуры, в большинстве случаев не имеющие конкретного собственника. Кому принадлежит «Кока-кола»? Миллионам акционеров. И та же история наблюдается в других больших корпорациях. Большие пакеты акций держат тоже безличные хозяева — пенсионные и «взаимные» фонды, инвестиционные банки и страховые компании. В этом смысле высшие менеджеры США действительно похожи на директоров советских заводов. Вроде бы они не владеют своими корпорациями, но именно эти парни все решают. Правда, нет ЦК КПСС сверху. Но менеджеры Запада отнюдь не бесконтрольны Когда у нас управляющие избавились от контроля, Советский Союз пал. Контроль за менеджерами на Западе идет через Сеть. Они все в нее включены — и ею контролируются. Каким образом?

Дело в том, что главная особенность ЗС состоит в ее сложности. Сеть соткана из организаций-оборотней, которые, с одной стороны, включены в обычную жизнь экономики и социума, а, с другой, выполняют задачи, возложенные на них Сетью. Более того, они сами являются Сетью и в рамках ее выполняют особые миссии. С одной стороны, эти миссии связаны с основной деятельностью «оборотней», а с другой — выходят за ее пределы.

Корпорации, как организации-оборотни, составляют третий узел ЗС. О чем идет речь? Начнем с функций. Наверное, сегодня всем очевидно что крупные корпорации не просто влияют на политику государств, не просто принимают огромное участие в выборах, но и прямо вмешиваются в эту политику, прямо осуществляют далеко идущие структурные изменения социума. Чтобы не утомлять читателя, приведем несколько примеров последних тридцати-сорока лет, когда капитаны крупного бизнеса негласно участвовали в принятии судьбоносных политических решений, которые на долгие годы вперед определили жизнь стран и целых регионов.