Точка радости

Лиля с обожанием смотрит на своего отважного возлюбленного.

На подносе Ефимки, помимо положенного обеда, высится горка выпечки.

— Люблю я это дело, — кивает он на булки, — а чай попозже Оленька принесет. Представляете, моя жена руку сломала!

— Да что вы? — вяло удивляется Лиля.

— Как же она умудрилась? — равнодушно интересуется физрук. Он сильно надушен, и запах одеколона, смешиваясь с запахами пищи, вызывает тошноту. Опять, что ли, токсикоз начался? Отодвигаю от себя борщ, погружаю вилку в горячее рыхлое облако картофельного пюре.

— Да вбила себе в голову какую-то чушь. Ко мне должен был один выгодный клиент прийти, вы же знаете, я еще в коммерческой клинике работаю… Так вот, а у меня за несколько дней до его прихода жутко разболелась правая рука, я и говорю жене, придется, мол, отменить. А она расстроилась, что такой заказ пропадает, и говорит: «Лучше бы у меня рука болела, все равно я дома сижу». И что бы вы думали?

— Что? — в один голос спросили заинтригованные Лиля и физрук.

— Сломала на следующий день руку. Развешивала белье и упала в ванной.

— Надо же! — воскликнула Лиля.

— Но это еще не все, — поднял вверх указательный палец Ефимка.

— Господи, что еще? — замерла с ложкой на полпути ко рту Анна Викторовна.

— Моя рука, — Ефимка торжественно продемонстрировал нам пухлую руку с ухоженными ногтями, — моя рука прошла в тот же день. А? Что вы на это скажете?

— Мистика какая-то, — зачарованно пробормотала Лиля.

— Просто совпадение, — запивая обед киселем, заключил физрук.

— А как думает наш психолог? — обратился стоматолог ко мне.

— Такие случаи известны. Мысль человека обладает огромной энергией. И если ваша жена очень сильно пожелала взять на себя вашу боль, то, вполне вероятно, так и произошло.

— То есть вы хотите сказать, в этом нет ничего удивительного? — обиделся Ефимка.

— Наоборот. Меня не перестают удивлять такие вещи.

Я вспомнила рассказ своей знакомой, Наташи. Ее сына забрали в армию, в десантные войска. Ему предстояло первый раз в своей жизни прыгнуть с парашютом. Парень был смелый и не особо боялся предстоящего испытания, но за несколько дней до прыжка у него отекла нога, натертая солдатским сапогом. Когда об этом узнала его мать, у нее вырвалось: «Пусть бы лучше у меня нога заболела, только бы прошла у сына!» Вскоре она сломала ногу, зато у сына к моменту прыжка нога оказалась совершенно здоровой. Правда, в полете он умудрился прищемить себе одно яичко, и оно потом слегка побаливало.

Наташа, пронзительно взглянув на мужа, тихо сказала:

— Это я взять на себя уже не смогу.

Супруг, поняв ее намек, возмутился:

— Ты что же, хочешь, чтобы я тоже себе яйца прищемил?! Нет уж! Мне еще пригодятся. Слушай, а может, лучше дедушка пострадает? Ему все равно без надобности…

Оленька принесла чай мне и Ефимке.

— Шоколад «Сказки Пушкина», Анастасия Александровна, ничего?

— Ничего. Я вообще к Пушкину хорошо отношусь. Правда, давно не перечитывала.

— А мой балбес, — горделиво сказал Ефимка, — говорит: «Евгений Онегин» — полный отстой!

— Да, — вздохнула Лиля, — Соньку мою тоже читать не заставишь, целыми днями в интернете сидит, переписывается с кем-то. Поколение растет — кошмар!

— Нормальное поколение! — заступился физрук. — Кому сейчас нужны книги?

— Мне, — с героической интонацией призналась я.

— Да? — хмыкнул Ефимка. — Ну, и что же вы сейчас читаете?

— Рассказы Мопассана.

— Мопассана? — заинтересовалась Лиля, — это который умер от какого-то венерического заболевания?

— Уверяю вас, потомкам он запомнился не только этим.

В дверях появилась заведующая Ироида Евгеньевна. Она всегда обедала позже всех — «противно смотреть на чавкающих старикашек».

— Как сегодня обед? — обратилась она к нам.

— Средней паршивости, — сказал физрук.

— От вас, Антон Иннокентьевич, никогда ничего приятного не услышишь!

— Ну почему же? — зарделась Лиля.

— Анастасия Александровна, зайдите попозже в мой кабинет, нужно поговорить.

— Хорошо.

5

Кабинет Ироиды на первом этаже, в самом конце длинного коридора.

— Кто там? — недовольный голос в ответ на мой стук.

— Вы просили зайти, Ироида Евгеньевна.

— А, Анастасия Александровна, проходите, садитесь.

У заведующей просторный, затемненный тяжелыми темно-синими шторами кабинет. Здесь все пропитано запахом ее резких духов. На трех полках едва умещается коллекция разнокалиберных сов — слабость Ироиды. Совы стоят густо, бок о бок, дышат друг другу в затылок — мирное керамическое воинство.

У хозяйки кабинета длинные фиолетовые ногти и высокие шпильки черных лакированных туфлей, молодежные, с блестками и заклепками джинсы, нелепо обтягивающие рыхлый зад сорокавосьмилетней женщины. Короткий ежик блестящих темных волос, неестественно белые и ровные зубы в хищной улыбке.

— Скоро в декрет? — оглядывает мой живот.

— Да.

— И как, планируете к нам вернуться?

— Хотелось бы.

— Что ж… Кстати, как ваша позитивная методика, работает? Освоили старикашки технику аккумулирования радости?

Когда я, два с лишним года назад, пришла устраиваться на работу, Ироида придирчиво осмотрела мой диплом психфака МГУ.

— Опыта работы нет? — прищурилась она.