Точка равновесия

Спасательная операция закончилась довольно неожиданно — кузнечик не захотел вступать в еще один бой и, выпустив свою жертву, попросту улетел вдаль.

— Нато токнать ефо и упить!

— Ага. Уже бегу.

Я прошел между несколькими особо крупными обломками, немного поглазел по сторонам и направился к ближайшей кирпичной насыпи.

Кроваво-красный солнечный диск медленно опускался за горизонт, раскрашивая все вокруг в тревожные багровые оттенки. С противоположной стороны постепенно собиралась гроза — там клубились темные облака и время от времени загорались первые робкие молнии. На севере виднелась небольшая горная цепь, увенчанная сверкавшим в закатных лучах ледником.

— А ведь мы с тобой в горах так и не были толком…

— Пыли. Отхафили осехо.

— Да какие это горы, — я махнул рукой и развернулся к югу. — Вот там… о!

Примерно в полукилометре от нас на более-менее ровном участке земли лежал самолет. Здоровенный и практически целый, если не считать сломанных стоек шасси, а также полностью оторванного хвоста.

Во мне снова шевельнулось напрочь усыпленное последними событиями любопытство.

— Давай-ка глянем… вдруг что толковое найдется…

По мере приближения к летательному аппарату радиация неуклонно повышалась и в конце концов перекрыла мое сопротивление. Раздалось недовольное пощелкивание ИММК, но я, не желая останавливаться на полпути, вытащил из инвентаря грибную настойку, употребил ее и двинулся дальше.

Вблизи самолет оказался действительно огромным — перед нами валялся настоящий дальнемагистральный лайнер, способный пересекать океаны и континенты. Впрочем, конкретно у этого экземпляра судьба явно сложилась не самым лучшим образом. Жесткая посадка, несовместимые с дальнейшей эксплуатацией повреждения… печаль, одним словом.

На потертом и грязном фюзеляже обнаружился самый минимум информации:

[Broiler-747.]

— Странная какая-то фирма, — я еще раз прочитал синюю надпись, пожал плечами и развернулся к тому, что осталось от ближайшего аварийного трапа. — Но хоть приземлились более-менее удачно, судя по всему. Волосатый, проверь, что там внутри.

Карабкаться по свисавшим из люка грязным лохмотьям было непросто. За шиворот сыпалась какая-то грязь, ветхий материал расползался под пальцами, неожиданно усилившийся ветер раскачивал меня словно перезрелую грушу…

— Фсе хаскхапили, — появившийся у меня над головой таракан выглядел оскорбленным в своих лучших чувствах. — Щалкие сфолощи.

— Зашибись, блин…

Я посмотрел на питомца, бросил взгляд вниз, оценил прохладные капли, начавшие падать с неба — и возобновил подъем.

— Мы тхатим фхемя, — сразу же сообщил Эдик. — Нущно тфикатса тальше!

— Нафиг. Не хочу мокнуть…

Совсем рядом полыхнула яркая молния. По ушам ударил грохот.

— Хосяин, ити насат, — отчего-то разнервничавшийся шестиног попытался вытолкнуть меня из люка. — Насат!

— Что, родимый, белены объелся? — Я успешно забрался внутрь салона и шлепнулся в ближайшее кресло. — Или просто охренел вконец?

Ответа не последовало. Вместо этого таракан зачем-то сдвинулся к проходу между сидениями, встопорщил шерсть и растопырил крылья.

У меня начали зарождаться определенные подозрения.

— Ты чего это там прячешь? Ну-ка, подвинься…

— Нишеко, хосяин, — обнаглевшее насекомое даже не подумало выполнить мое распоряжение. — Это иллюсия!

— Ага, как же…

Отодвинув Эдика, я сбросил с располагавшегося прямо за ним кресла полусгнивший плед и увидел солидный ящик с нарисованным на боку крестом.

— Нато ще, — удивленно пискнул волосатый. — Какое софпатение!

— Не то слово. Ворюга ты, а не бро. Что смотришь, ищи свою отраву. Пока я добрый.

— Спасипо!

Бросив питомца наедине с аптечкой, я вышел в центральный проход и, перешагивая через остатки разбросанных по полу вещей, двинулся к кабине.

К сожалению, там тоже не нашлось ничего особенно интересного. Скорее всего, люди покидали самолет вполне организованно, стараясь утащить с собой как можно больше ценностей.

— Хорошо еще, что лекарства оставили…

Я забрался на место одного из пилотов, хмыкнул, вспоминая свои летные подвиги, а затем осторожно толкнул вперед какой-то массивный рычаг. Тот послушно сдвинулся с места, но чуда все-таки не произошло — самолет так и остался безжизненной грудой металла.

В течение следующего получаса мной были нажаты все кнопки, перещелкнуты все тумблеры и потревожены все рычаги, но единственным результатом стало включившееся в кабине освещение.

— Хосяин, я пхищел…

Объявившийся таракан пьяной молью пролетел через кабину, ударился о стекло и свалился на приборную панель.

— Солныщко…

— Это лампочка, укурыш. Что ты на этот раз сожрал?

— Пхометол, хосяин! И метисинский спихт. А еще пехоксит фотохота.

За стеклами кабины продолжала бушевать гроза. В небе то и дело сверкали разряды молний, гремел гром, потоки ливня омывали стекла…

Внутри же было на удивление спокойно и уютно. Даже радиация — и та держалась в разумных пределах, лишь чуть-чуть переваливая за девяносто процентов.

Идеальное убежище. Райский уголок в центре пропитанной излучением пустыни.