Точка разлома

«Может, ну его к черту, этот скоргиум?» – промелькнула в голове крамольная мысль.

Шелест пришел в отчужденные пространства по одной причине. Он был смертельно, неизлечимо болен, врачи давали ему год жизни, не больше. До Катастрофы он работал с наномашинными комплексами и понимал: только скорги способны побороть его недуг. Внешний Мир ему опостылел, он находился на краю отчаяния, твердо пообещав себе: если выживу после имплантации, излечусь, то посвящу себя исследованию аномальных пространств.

Прошли годы.

Он выжил. И данные самому себе клятвы постепенно начали тускнеть за вуалью забвения.

Он сделал много открытий, прославился как ученый, и теперь мысли об обретении свободы посещали его все чаще. Вот только выхода не было, по крайней мере до тех пор, пока Макс не стал расспрашивать его о Светлом Тоннеле.

Максим прав. В подземельях наверняка находится одна из лабораторий, предназначенная для «стерилизации» сбойных колоний наномашин. До Катастрофы в таких «особых зонах» отрабатывались и доводились до некой степени абсолюта перспективные системы безопасности, контроля над наномашинными комплексами.

И здесь Макс совершенно прав в интуитивно сделанных выводах. Аппаратуре секретной лаборатории совершенно безразлично, кто ты, зачем пришел, какими деяниями отягчена твоя душа. Главное – знать коды доступа.

Или аппаратура Светлого Тоннеля теперь работает постоянно? В аномальных пространствах подобное не редкость.

«А что? Я достаточно сделал для изучения отчужденных пространств, так не пора ли назад, во Внешний Мир?» – Шелест представил просторный кабинет в каком-нибудь престижном исследовательском центре, дом, семью…

Нарисованная воспаленным воображением радужная перспектива неожиданно померкла. Гонта тронул Шелеста за плечо – пошли!

Ковчеговский патруль уже начал удаляться, до подхода следующей группы оставалось не больше двух минут.

Нужно успеть проскочить в образовавшееся «окно» и при этом не выдать себя.

Макс надежно закрыл группу искажением, но у противника тоже есть метаморфы, они способны ощутить деформацию реальности, заподозрить неладное…

Мысли запаздывали за действием. Тим, а вслед ему и Шелест уже преодолели идущую по краю котловины тропу, когда-то проложенную крупными механоидами, и теперь скользили по пологому склону, до первой контрольной площадки, заранее намеченной Максом.

Всё.

Теперь пути назад нет. Любой, кто решил бы выйти из состава группы, уже не имел шансов на возвращение. Только вместе и только вперед. А там – как судьба рассудит.

* * *

Первая площадка преподнесла неожиданную проблему.

Накрененный фрагмент монолитной бетонной конструкции выступал из склона. Подсохшие и потрескавшиеся русла грязевых потоков огибали его с двух сторон. Над рельефом желтовато-серой плиты изрядно потрудились аномальные энергии пульсаций. В центре обширного бетонного выступа образовалась воронка с лужей темной стоячей воды, от нее плавными изгибами уходили волны искажений высотой около полутора метров, кое-где виднелись вкрапления различных объектов, принесенных пульсациями из иных пространств.

Макс спустился последним. Он осмотрелся, но поначалу не заметил ничего необычного, внимание привлекли лишь побитые ржавчиной кузова тяжелых строительных машин, наполовину утонувших в бетоне. Экскаватор и два бульдозера со следами деятельности скоргов застыли тут на века, став немыми памятниками чудовищных процессов, протекающих в отчужденных пространствах.

Скорги пытались захватить технику, но не преуспели. Множественные серебристые пятна уже потускнели, их покрывали шелушащиеся окислы.

«Наверное, егеря периодически обрабатывают котловину из ЭМИ-излучателей, – подумал Шелест. – Еще бы. Внизу входы в подземелья, а что за исчадия там обитают, никому не известно. Логично было бы подстраховаться. Потому и скорги погибли, не захватив потенциальных «носителей», и металлорастений тут до смешного мало».

Макс замер. Подчиняясь его жесту, группа рассредоточилась, даже Тим действовал достаточно быстро и сноровисто, заняв ближайшее укрытие.

Монгол держал палец на спусковом крючке автомата. В условиях ближнего боя его оружию не было равных. Жаль, что у этой модели «калашникова» нет интегрированного глушителя…

Рядом, буквально в десятке метров, находился метаморф.

Максим почувствовал его каждым нервом. Впрочем, противник тоже заподозрил неладное. Ближайшая «бетонная волна» внезапно начала таять, – как выяснилось, она была лишь иллюзией, частью измененного метаморфом пространства. Секундная ошибка егеря позволила Максиму на миг зафиксировать реальную обстановку: за уплотнением воздуха, имитирующим искажение бетонной конструкции, на самом деле располагался «новодел» – долговременная укрепленная огневая точка, с узкими амбразурами и массивной бронированной дверью, покрытой слоем активного пластика, защищающего металл от скоргов.

Стволы тяжелых импульсных пулеметов контролировали все окружающее пространство, без мертвых зон – это Макс определил мгновенно.

Следовало догадаться, что егеря не оставят без надежного прикрытия один из немногих спусков в котловину.