Точка росы

— Портативный — да. В сейфе есть ещё профессиональная камера, с ней качество будет лучше. Выбор зависит от специфики предстоящей работы.

Клиент задумался на секунду:

— Меня устроит то же качество снимков, что в прошлый раз. Запредельная чёткость нам ни к чему. Гораздо важнее — ваша скорость реакции. Вёрткость, назовём это так.

— Тогда я готов.

— Поехали.

Стэн быстро отогнал свою машину за дом, на стоянку, закреплённую за жильцами, и пересел к клиенту. У того был черный «бизон» — огромный и обильно хромированный. Сыщик занял сиденье рядом с Боровски, который был за рулём. В салоне кроме них обнаружились ещё двое крепких парней. Они молча сидели сзади и так же молча кивнули на приветствие Стэна.

Боровски погнал автомобиль к северной окраине. Он был хмур и сосредоточен. На вопросы не отвечал — лишь коротко буркнул, что объяснит всё на месте. Возобновившийся дождь лениво пятнал стекло.

Они остановились возле пакгауза с закопчёнными кирпичными стенами.

— Выходим, — сказал Боровски.

Все четверо выбрались из машины. В просвет между пакгаузом и голым кустом сирени ныряла асфальтовая дорожка. Она привела к перрону, длинному и намокшему. Здесь проходила железнодорожная ветка. Рельсы влажно блестели, устремляясь на север — за город, прочь.

Станция была небольшая и, похоже, заброшенная — поезда здесь ещё курсировали, но уже вряд ли делали остановку. На запасных путях стояли две ржавые цистерны и три грузовых вагона. Было неестественно тихо — ни людских голосов, ни птичьего крика. Но при этом казалось, что в спину кто-то таращится..

— Тухлое место. — Боровски сплюнул. — А за путями будет ещё тухлее. Но нам туда. Идём не спеша, без резких движений.

Настороженно озираясь, они пересекли блестящие рельсы. Слева остались выщербленные ступеньки перрона, к которым жался бурьян. Тишина стала почти осязаемой — впиталась в воздух, сделала его вязким. Пространство будто пыталось вытолкнуть из себя чужаков.

Дойдя до заросшей запасной колеи, Боровски вполголоса приказал:

— Достаньте камеру, Логвин.

— Что мне снимать?

— Доверьтесь чутью. Вас для того и взяли. Фотографируйте то, что выбьется из общей картины. Да, понимаю — здесь всё имеет поганый вид, как заплесневелая жрачка, и тем не менее. Лучше объяснить не могу, потому что не знаю сам. В общем, смотрите в оба и думайте, если хотите сорвать свой куш… Да, и не щёлкайте всё подряд. Это может спугнуть удачу, как бы глупо это ни прозвучало. Меня об этом специально предупредили. От вас в идеале требуется единственный кадр, тот самый…

Стэн не стал переспрашивать — догадался, что ничего конкретного не услышит. Вытащил фотоаппарат из-за пазухи. Модель была без претензий — недорогая и, по сути, любительская, но надёжная и компактная. Чёрно-коричневый пластмассовый корпус, скруглённый по бокам, с объективом-триплетом.

Коллеги-профи скривились бы, вероятно, с презрением, но Стэн давно убедился, что даже этот оптический ширпотреб способен выдавать пристойные снимки. Главное — кто и как нажимает кнопку…

За вагонами открылся пустырь — размокший суглинок с пучками чахлой травы. С краю, у колеи, приткнулся наполовину разобранный штабель шпал. В землю вросла забытая колёсная пара. Пахло креозотом, сыростью, ржавчиной.

Шагах в двадцати от рельсов, на пустыре, валялась пара бетонных блоков, торчали арматурные прутья. Стэн поднёс камеру к глазам, посмотрел сквозь видоискатель — но так и не сделал снимок. Грязный бетон вполне соответствовал окружающему пейзажу. «Не выбивался», как сказал бы клиент.

Стэн пошёл вдоль вагона. Влажный ветерок, едва уловимый, прикасался к лицу. Дождь вырождался в морось.

Вагонная дверь была отодвинута, зиял прямоугольный проём. Сыщик заглянул внутрь — там было полутемно и пусто, лишь у дальней стенки лежал разломанный деревянный ящик. Несколько секунд Стэн приглядывался к обломкам. Какая-то неправильность вроде бы ощущалась.

Он опять навёл объектив на цель — и вдруг отчётливо понял, что этот кадр не удастся. Поколебавшись, Стэн опустил фотоаппарат и двинулся дальше. Боровски за спиной разочарованно выдохнул, но смолчал.

Стэн приостановился и заглянул под днище. Тоже ничего примечательного — рельсы, тронутые коррозией, шпалы и трава между ними.

Дверь оказалась открыта и во втором вагоне. Внутри, однако, не обнаружилось вообще ничего, только голый пол. На этот раз Стэн не стал даже примеряться к видоискателю. Просто пожал плечами и отошёл.

Чуть поодаль стоял полувагон без дверей — для перевозки насыпных грузов. Стэн снова не усмотрел повода для съёмки. Цистерны же на соседнем пути и вовсе не вызвали интереса.

— Слушайте, — сказал Стэн, — вы ведь не случайно нас привели именно к вагонам? Искомое должно быть внутри?

— Не факт, — качнул головой Боровски. — Скорее где-то поблизости. Но вагоны — это, скажем так, эпицентр поисков.

— Что в них перевозилось?

— Это неважно. Наоборот — если я вам скажу, то вы начнёте это высматривать, пусть даже неосознанно. И тогда уже точно ничего не найдёте.

— А вам не кажется, что это звучит как бред?

Боровски придавил Стэна тяжёлым взглядом: