Точка росы

Правление колхоза назначило новым бригадиром Пирцяко Хабиинкэ. Выслушав об этом, Пирцяко кивнул головой, подтверждая, что все понял, и направился к своим ездовым оленям. На нартах объехал стадо. Немного повздыхал и начал петь. Он сообщал тундре и бежавшей рядом оленегонной лайке, что Пирцяко Хабиинкэ бригадир. Теперь его должны бояться росомахи и волки. Не допустит, чтобы они нападали на его важенок и хоров. Стадо будет быстро расти. Он тогда сменит родовую фамилию и станет Лапландером — многооленным человеком. Оленей у него будет не пятьсот, а тысяча.

4

Пирцяко Хабиинкэ сделал четыре круга со своим стадом: с юга на север и обратно. Каждый равнялся году. А в году восемь месяцев стужи, два месяца солнца и два месяца дождей.

…Пирцяко Хабиинкэ сидел на шкуре оленя в чуме и перебирал дощечки. На каждой зарубка — точный счет прироста в стаде. Старые зарубки делал еще Вануто Лапландер, новые — сам. Одна зарубка — десять хоров, две подряд — двадцать важенок.

Росло стадо, но не так быстро, как хотел бригадир. Придет месяц Отела, и снова будет прибавление в стаде. Появятся олешки. Ждать осталось недолго. Заметно потеплело в тундре, и полозья нарт прорезали подтаявший снег до травы и кустов.

Пирцяко Хабиинкэ задумался. Долго дергал себя за пряди волос и не знал, как ему поступить. Не первый раз председатель колхоза предлагал ему взять в пастухи Ядне Ейку. Охотника он встречал в Уренгойской фактории. И подумал, что не выйдет из Ядне Ейки пастух. Привык бегать с ружьем. И на войне с ружьем был. Нет, не пастух он. Так и скажет председателю колхоза. Думая о своих делах, бригадир прозевал, когда залаяла собака. Поверил, что сбрехнула во сне. А когда подхватились все четыре лайки, понял — надо ждать гостей. Каждый гость — радость, редкая возможность встретить путника и узнать новости.

Пирцяко Хабиинкэ посмотрел на жену, но она уже успела поставить на огонь чайник. Поправил пояс с ножом и вышел из чума встречать гостей.

Красное солнце закатывалось за горизонт, обещая морозный и ветреный день. К чуму на двух нартах подъехали председатель поселкового Совета Сероко, а за ним высокий русский мужчина в коричневом гусе.

Пирцяко Хабиинкэ здоровался с каждым приезжим за руку.

— Василий Тихонович, — громко сказал русский, называя свое имя. Крепко стиснул пальцы бригадира. — Шибякин.

После долгого чаепития гости вытирали пот полотенцами. Сероко, низкорослый, круглый ненец в шевиотовом синем пиджаке, первый перевернул свою чашку дном кверху, показывая, чтобы ему больше не наливали, и сказал важно:

— Пирцяко Хабиинкэ, через три дня тебе надо пригнать стадо на Уренгойскую факторию.

— На забой? — спросил бригадир и озабоченно покачал головой: совсем плохо стал соображать председатель. В войну гоняли без срока олешек на забой. О чем говорит Сероко? На забой надо гонять оленей осенью. Украдкой посмотрел в угол, где спрятал дощечки со счетом оленей. — Однако, я гонял на забой. Гонял осенью!

— Знаю, что гонял, — сказал строго председатель поселкового Совета и надел очки. Глаза за толстыми стеклами стали чужими. — Надо гнать!

Приезжий сидел на латах, поджав под себя ноги. Он почувствовал боль в голосе бригадира.

— Нужна твоя помощь. Понимаешь? — Шибякин слегка похлопал сидящего за низким столиком Пирцяко Хабиинкэ по плечу.

— Председатель колхоза обещал пригнать и второе стадо в Уренгой, — оживился Сероко. — Надо помочь Василию Тихоновичу сделать аэродром.

— Аэро-дром? — переспросил Пирцяко Хабиинкэ, растягивая слово, и зачмокал языком, как будто обсасывал кислящие стружки дерева во время работы ножом.

— Да, да, аэродром! — заулыбался Шибякин, ослепляя блеском ровных зубов.

— Аэро-дром? — второй раз переспросил озабоченно бригадир.

— Ну, понимаешь, самолеты будут садиться, — старался объяснить русский и, крепко сжав зубы, громко загудел: — Гу-гу-гу!

Собаки за чумом громко залаяли.

Председатель поселкового Совета кивнул головой и сторону бригадира и сказал:

— Он умный, все понимает… Большая башка… Поможет обязательно! — Считая, что обо всем договорился с бригадиром, утвердительно заключил: — Стадо пригонит!

Пирцяко Хабиинкэ с обидой подумал: почему Сероко передает глупые приказания председателя колхоза? Резне он забыл, что скоро месяц Отела? Он хотел остановить жену, чтобы она не подавала жирные оленьи ребра гостям, но не посмел: обычай требовал, чтобы хозяин заботился о приезжих.

Предстоящий перегон стада к поселку Уренгой Пирцяко Хабиинкэ считал бестолковым, а самое главное — не мог понять, чем вызвано такое приказание. Тысячелетиями выверены маршруты каслания: с юга на север и обратно. Стадо надо перегонять по ягельникам, чтобы олени не погибли от бескормицы, а ягельники далеко от Кура. Там одни леса да болота…

Уехали Сероко с высоким русским — Шибякиным. Пирцяко Хабиинкэ не хотел вспоминать его имя. Ходил целый день злой и ругался. Досталось от него жене, потом пастухам.

— Нет, ты, Пирцяко Хабиинкэ, не многооленный человек! — кричал он сам на себя. — Плохой хозяин, плохой бригадир!