Точка росы

— Передали, Сабит Атаевич, но на вертолете быстрее бы.

— По коням, — жестко сказал министр с кавказским акцентом. Прожег черными глазами начальника областного управления. — Привыкли летать без дела. А рабочие на вахтовках пылят летом, а зимой тычутся по сугробам. Хочу с дорогой познакомиться. По сводкам, и прошлом году одели ее бетонными плитами.

«Газики» выстраивались в колонну.

Лунев с Тонкачевым в последний момент успели вскочить в первую подвернувшуюся машину.

— Не потесним?

— Уместимся, — ответил широкоплечий мужчина с крупным лицом. Чтобы не упираться меховой шапкой в брезент, он сидел, опустив голову.

«Надо бы представиться, — подумал Лунев, осторожно разглядывая незнакомых людей. — Ввалились с Тонкачевым и сидим, как сычи!» Машина соскользнула с бетонных плит и запрыгала, как необъезженный конь, по колдобинам. Высоко подлетела вверх и, ударившись колесами, отлетела в сторону.

— Дает шофер! — вскрикнул мужчина в пыжиковой шапке.

— Шофер здесь ни при чем, товарищ журналист, — сказал басом широкоплечий и, не успев опустить голову, ударился в тугой брезент. За первым ударом последовал второй, третий.

— Василий Тихонович, не просади башкой брезент! — засмеялся мужчина в пыжиковой шапке и при очередном подскоке чуть не прикусил язык.

— Мужики, пора знакомиться, — сказал широкоплечий басом. — Шибякин Василий Тихонович, начальник Уренгойской экспедиции. Иван Петрович Рябцев — корреспондент из Москвы.

— Лунев Евгений Никифорович, начальник Березовского объединения. Главный инженер Тонкачев Юрий Иванович.

— Вот и познакомились, мужики, — заулыбался Шибякин. — Вроде роднее стали. — Очередной бросок оборвал его, а когда машина выскочила на твердый наст, продолжал, нахлобучив поглубже шапку: — Торопимся рапортовать об успехах. Не знаю, кто виноват, но я читал в газете о досрочном окончании бетонки. Ваш брат корреспондент так расписал, что завидки взяли. А дороги нет. Кто кого обманул? Подрядники? Или Малоземов? На плохих дорогах уничтожаем машины и гробим людей!

— А вы злой, Василий Тихонович, — сказал Рябцев.

— Станешь злым. — Шибякин не скрывал раздражения. — Слишком много у нас развелось чересчур добреньких и равнодушных. Ни во что не хотят вникать, видят безобразие — терпят. Убивают хулиганы человека, не придут на помощь. Плохая дорога устраивает. Строители отрапортовали — премиальные схватили. Снова берут повышенные обязательства. Кому какое дело, что из года в год обязательства не выполняются. Главное — вовремя объявить себя инициаторами. Брезент, если я прошибу головой, можно зашить, нашлась бы только иголка с дратвой. А вот запасные детали к машине достать труднее. И от первородной нашей лени заранее планируем себе трудности. Убеждаем молодежь, если не пожили в палатках, нет романтики. А романтики потом начинают болеть. Вместо трудностей, о которых мы заранее объявили как о великой милости, нам, руководителям, надо научиться строить добротные дома, клубы, детские сады. Плавательные бассейны и стадионы. Тогда молодые специалисты не побегут. Надо объявлять конкурс по профессиям: для слесарей, сварщиков, операторов, шоферов, пекарей, чтобы действительно выбирать лучших. Прилет к нам молодых специалистов обходится в копеечку. Хорошо, если работник прижился и проявил себя. А то помахал ручкой, поблагодарил за увлекательное путешествие на Север и укатил! Не от хорошей жизни возимся с бичами. Романтиков боюсь, а хорошим рабочим всегда рад. Куда только письма не пишу! Слезно убеждаю: приезжайте, не пожалеете!

Луневу все больше нравился Шибякин. Хотелось встретиться с ним глазами, но тот берег голову и прижимал ее к груди.

Недавно выстроенный комплекс открылся сразу из-за глухой стены кедрачей. На фоне темных облаков контрастно выделялись здания из алюминиевых плит и стекла. Над крышами, как кегли, стояли абсорберы. А сзади них, над тонкой трубой, полоскался на ветру флажком красный огонек.

Министр приказал остановиться. Шагнул в снег и упал. Поднялся и зло постучал каблуком по льду. Не отряхивая с кожаного пальто налипший снег, ждал, когда подъедут остальные машины.