Точка (СИ)

— Возражу, — сказал Мессер, — эти вот банды местной молодежи полностью выпали из поля нашего зрения. И, честно говоря, мне страшновато представлять, сколько и каких обществ, групп, выразителей субкультур еще могли подвергнуться скрытой обработке. И все это у нас под самым носом!

— Вам и карты в руки, — сказал Искин. — Думаю, найти тех, кто колол им юнитов под видом хотя бы наркотика, не составит для вас труда.

Мессер посмотрел на часы на руке.

— Пройдемся? — предложил он.

— Если только до остановки омнибуса.

— Хорошо.

Мессер встал. Искин, подобрав портфель, поднялся следом.

Женщина с лохматой собакой исчезла. Но мужчина с газетой все также сидел на скамейке, правда, газету он уже свернул и теперь щурился, подставив солнечным лучам худое, выбритое до синевы лицо.

— Нам туда, — сказал Мессер, показывая в конец аллеи.

Они пошли по дорожке под буками. Мимо тяжело прокатил фургон, украшенный призывами покупать выпечку и шоколад от Ландта. Мессер держал шляпу в руке, легонько постукивая ею по бедру. Искину казалось, что улица тянется в прошлое, потому что дома по пути становились все приземистей и дряхлее, стены их обрастали плющом, в прорехах всплывали чудные, откуда-то из древности дворики, и где дальше может остановиться омнибус было совершенно не понятно. В лучшем случае, пассажиров здесь забирала карета. Восьмиместный дилижанс.

— Мне нравится этот район, — сказал Мессер. — Правда, говорят, что через него пройдет новая скоростная трасса.

— Я бы оставил, — сказал Искин.

— Я бы тоже, — сказал «безопасник». — Здесь спокойно. Это там, — он кивнул на вытянувшиеся над черепичными крышами зеркальные фасады делового центра, — жизнь пришпоривают, словно хотят нагнать само время, но мне больше по душе ее размеренный, плавный ход. Есть возможность понять, куда все несется.

— И куда? — спросил Искин.

Мессер ответил не сразу.

— К войне, господин Искин, разве это не очевидно? — сказал он, отсчитав с вопроса десяток шагов. — К войне.

Искин остановился. Небо потемнело. Порыв ветра чуть не вырвал шляпу из рук собеседника.

— Вы уверены?

— Более чем, — сказал Мессер.

Зиман-аллее заканчивалась, впереди обозначилась арка, за которой цветными пятнами мелькали несущиеся автомобили.

— Мне казалось, — сказал Искин, помедлив, — что фольдстаг не утвердил повышенные военные расходы. Под нажимом мирового сообщества, Лиги и угрозы санкций Штерншайссер год назад отказался от модернизации армии.

Мессер оглянулся на буки и проглядывающие за ними дома.

— Вы все еще там, в прошлом, — качнул головой на аллею он. — А смотреть надо в будущее.

Из арки навстречу им вынырнула парочка — светловолосый парень, темноволосая девушка. Парень был в полувоенном комбинезоне. Мессер посторонился.

— В газетах ничего нет, — сказал Искин, чуть ли не оправдываясь.

Слова о войне его ошеломили, в глазах прыгали мушки.

— Пока нет, — поправил Мессер. — Потом, знаете, многие в нашем правительстве симпатизируют Фольдланду. Кое-кто вообще считает, что только в связке с Фольдландом у нашей страны есть шанс не отстать в развитии от остальной Европы и Американских Штатов. Не говоря уже о Красном Союзе. Возродим древний Асфольд! Не слышали?

— Нет, — сказал Искин.

— Вот видите, — Мессер стукнул ногтем по железным, закрывающим проезд под арку воротцам. — Вы многого не слышали. Война будет, — уверенно сказал он. — Через два или три года. И газеты об этом еще обязательно напишут, не сомневайтесь. Правда, сначала она, наверное, покажется несерьезной, подумаешь, падет Данск.

— Данск?

— Самое вероятное.

— А мы?

— Мы, пожалуй, присоединимся еще раньше.

Искин почувствовал, как у него что-то сдвинулось в груди, защемило сердце.

— Юнит-заражение? — прошептал он.

— Вряд ли, — Мессер дернул щекой. — Все произойдет осознанно и с одобрения большинства. Не как с вашими юнитами. Кулуарно все уже обговорено. Федеральный совет и две трети бундесрата ждут только представления нашего сомневающегося во всем Шульвига. Канцлер очень осторожен и взвешивает варианты.

— А народ?

— Поддержит!

— И вы мне вот так это…

Мессер улыбнулся.

— Мы же договорились об обмене информацией, нет? Тем более, что я не выдаю никакой тайны. В любой газете от социалистов каждая вторая статья посвящена грядущему объединению, там даже уже примерные сроки указаны.

— А карантин? А Европа?

— Все меняется, господин Искин. Карантин снимут. Подпишут декларацию о запрещении юнит-технологий. Снимут ряд ограничений.

— Ничего не понимаю, — растерялся Искин. — С кем же тогда будет война?

— А с Европой и будет, — сказал Мессер. — Сначала Данск, затем, наверное, Богемия, Трасильвания и Балканы.

— И Франкония?

— Конечно.

Искин задумался, мотнул головой.

— Но если объединение — дело почти решенное, совершенно незачем инфицировать будущих союзников.

— Вот!

За воротцами мелькнул человек, и Мессер предусмотрительно приоткрыл для него створку. Мужчина в костюме, вздрогнув, сухо улыбнулся, поблагодарил его и двинулся к аллее. Метров десять он шел, неестественно прямо выдерживая спину, словно ожидал, что сзади раздастся выстрел. Возможно, подумал Искин, мы выглядим, как два гангстера.