Точка (СИ)

— Это дорогой пирог, — вздохнул пекарь.

— А попробовать можно? — наклонился зашедший мужчина.

— Конечно, — улыбнулся По и показал на своего помощника. — Вот Сюй. Он вам подскажет. Но только одно блюдо.

— Ага.

— Я слушаю, господин, — поклонился Сюй.

Мужчина сдвинулся к лапше за стеклом. За одним из столиков, громко засмеявшись, сказали что-то по-китайски.

— Так сколько? — спросил Искин.

По потер пальцы.

— Две марки, Лем.

— Это такие цены? — придвинулся к Искину мужчина, получивший от Сюя на пробу миску обжаренной лапши с грибами. — Я думал, китайские блюда — дешевые.

Он с шумом втянул в себя лапшу. Жир обмазал ему подбородок.

— На самом деле, стоимость блюд зависит от вложенного в них труда, — с поклоном сказал По. — Цена мясного пирога может доходить до пяти марок.

Мужчина присвистнул.

— Вы же едите самое неприхотливое блюдо, — продолжил По. — Оно стоит десять грошей за порцию. Вкусно?

— Чего?

Посетитель посмотрел на остатки соевого соуса на дне миски. Язык его прошелся по нижней губе, тыльная сторона ладони удалила жир с подбородка.

— А почему мне не дали блюдо подороже? — нахмурился он.

— Вы же сами выбрали лапшу. Сюй.

— Да, — поклонился Сюй, — господин сам выбрал лапшу.

— Потому что он ее уже накладывал! — повысил голос мужчина. — Дайте попробовать… Вон, написано: «Пян-се».

— Пятнадцать грошей, — сказал По.

Он передал Искину коробку. Тот отсчитал две марки. Звякнула касса. Мужчина побагровел и треснул миской по прилавку.

— Вы что, издеваетесь? — крикнул он.

От столиков заоглядывались. По, улыбаясь, поклонился и мужчине, и остальным посетителям отдельно.

— Если у вас нет денег, господин, перед закрытием мы кормим всех нуждающихся.

— Я не нуждаюсь! — Мужчина посмотрел на Искина, грязными пальцами поправил ворот выглядывающей из пальто рубашки, словно он его слегка придушил, и, кашлянув, наклонился к пекарю. — Разбаловал вас Шульвиг. Ничего, придет Штерншайссер, и вас, косоглазых, быстро разучат изображать из себя полноценных людей.

Улыбка на лице По замерзла.

— Вам придется покинуть пекарню, господин.

— Да?

— Иначе я вызову полицию.

— Вы и ниппонцам так говорили? — Мужчина хохотнул. — То-то они заняли почти весь Китай. Сколько там продержалась китайская армия?

— Шесть дней.

— Божественная китайская армия! Смотрю, не слишком надеясь на нее, вы сбежали к нам. Не прогадали, нет? Я почему-то уверен, что половина хваленого Китая разбежалась по укромным уголкам.

Спокойствие покинуло По.

— Вон! — крикнул он.

В руке у него появился широкий нож, которым он на виду у клиентов часто мелко-мелко резал зелень и мясо, показывая мастерство владения инструментом. Сюй выдвинулся из-за прилавка, готовый помочь посетителю найти выход. За столиками тоже поднялись.

Мужчина осклабился.

— Какие вы грозные! — Он обвел помещение чуть выпуклыми глазами, развернулся и подхватил Искина под локоть. — Пошли, дружище. Ей-богу, этой дрянной забегаловке скоро подпустят «красного петуха».

— Но…

Сопротивляться с пирогом в руках было не очень удобно, и Искин позволил мужчине увлечь себя наружу. Они отошли метров на десять и из-под света уличного фонаря нырнули в проход между домами. Только там хватка с локтя исчезла.

Мужчина распахнул пальто и захохотал.

— Видел? Видел? — постукивал он Искина в плечо. — Ох, черти узкоглазые! Скажи, похожи на тараканов?

Он сгибался и разгибался, тряс большой головой, словно кто-то отмочил при нем зверски смешную шутку. Секунд десять чуть ли не рыдал. Искин хотел уйти, но подумал о «красном петухе» и остался.

Мимо них, будто тени, шаркая, прошли несколько человек. Вспыхивали и гасли огоньки сигарет.

— Часто к ним ходишь? — спросил мужчина, отсмеявшись.

— Нет, — сказал Искин.

— И не ходи.

— Почему?

— Ты им сочувствуешь?

Мужчина поймал в кулак ворот пиджака случайного спутника.

— Нет, — сказал Искин. — Пироги вкусные.

Несколько секунд мужчина угрюмо смотрел ему в лицо, затем вдруг подал ладонь:

— Виктор Раухер.

Искин вспомнил разговор с Берштайном о происхождении своей фамилии и называть ее не стал, нырнул в прошлое.

— Георг Шлехтер.

Рукопожатие вышло крепким.

— Здешний?

— Нет.

Раухер недовольно качнул головой.

— Бежал, как понимаю, из Фольдланда?

— Пришлось.

— Почему?

— Юниты, — сказал Искин.

— А-а! — Раухер погрозил ему пальцем. — Здесь тоже все с ума сходили. Мол, юниты заставят всех подчиняться чужому дяде, а женщин — отдаваться по первому требованию. Неплохо, да? Я бы не отказался.

Он ткнул Искина кулаком в бок.

— Да.

Пирог остывал. Где-то позади, в извилистом сумраке, стукнула дверь, вопль включенного на полную громкость приемника вырвался наружу, но тут же заглох. Гавкнула собака. Вверху обозначилось светом окно.

— Пойдем, пропустим по кружке пива, — сказал Раухер.

— Мне нужно домой, — сказал Искин.

— К жене? Жена подождет. Призвание жены — ждать.

— Поздно.

Раухер посмотрел на небо, исчерканное электрическими проводами. Небо густело, разводы черноты плыли по нему абстракционистскими пятнами.

— Темновато. Я тебя потом провожу. Пошли.

Он повлек Искина из прохода.

— Виктор.

— Да?

Они остановились на пешеходной дорожке, разделяющей проезжую часть.