Точка сингулярности

— Объясняю очень коротко. Труп видели сотрудники Третьего главного управления, того самого которое традиционно копает под ГРУ, они и подобрали, они и сообщили об этом Шурику, то есть Клену. Но ни Шурик, ни кто другой из Причастных лично мертвого Грейва не видел. Меж тем Верба оставалась в абсолютной уверенности: Никулин стрелял в себя. Аргумент только один: она вынесла ему приговор, и Грейв-Никулин-Чуханов-Джаннини не мог поступить иначе. Я тебя понимаю, звучит как полнейший бред, но Тополь согласился сразу — после истории с Дедушкой, расстрелянным в гробу, он смотрел на Татьяну, почти как на Пресвятую Деву Марию и верил каждому её слову. Вслед за Тополем приняли эту версию и все остальные.

— Хорошо, — продолжил я. — А кто в таком случае видел Грейва живым?

— К сожалению, сомневаться уже не приходится, — вздохнул Кедр, — первый сигнал поступил из Москвы совершенно случайно: бывший сослуживец Никулина, некто Мурашенко встретил своего фронтового друга в трамвае. Грейв сделал морду кирпичом, но Мурашенко, не взирая ни на какие сроки давности, строго по инструкции доложил о встрече начальству. А сводки ГРУ, в отличие от МВД, мы отслеживаем четко. Ну, начали копать, и подтверждение пришло от краснобригадовских друзей Грейва из Италии. Джаннини видели в Милане летом девяносто шестого. Было и ещё несколько свидетельств. Мы старались вести себя предельно осторожно, но Грейв каким-то образом почувствовал, что идет масштабный розыск, и в тех странах, где мы опираемся на всю мощь государственных служб, перестал появляться. Боже, где его только не засекали с тех пор! В Чечне и в Ольстере, в Косово и в Курдистане, в Гонконге, Ираке, Ливии, на Кубе, в Северной Корее…

«Ничего удивительного, — сказал Спрингер. — Он же ищет точку сингулярности». Никто не понял, шутит старик Тимоти или говорит всерьез, но Шактивенанда подтвердил эту мотивацию без тени улыбки. Сейчас зловещий Грейв в России, предположительно, в Москве, но там мы не имеем возможности искать его с помощью милиции и ФСБ. Надеюсь, это ты понимаешь…

— Понимаю, — тихо проговорил я, уже догадываясь, к чему он клонит. — Мы будем ловить хищника Грейва на живца. Старый добрый способ, хорошо известный из голливудских фильмов про маньяков. Красивая и неплохо обученная девушка, этакая Джоди Фостер выходит якобы один на один, но подкрепление задерживается по техническим причинам, случается нормальная киношная накладка, и девушка оказывается один на один без всяких «якобы»… Я правильно понял? Вместе со мной поедет Верба?

— Боже упаси! Ей нельзя появляться рядом с Грейвом ни в коем случае. У нас же триллер не простой, а мистический. Главное — это магнитный диск и точка сингулярности. Так что Верба появится только в заключительном акте, а пока роль Джоди Фостер придется исполнять тебе, Разгонов…

— Я всегда говорил, что служба ИКС — это псих на психе. Сначала меня обозвали Лайзой Остриковой, мною же и придуманной. Теперь произвели в голливудские красавицы. Транссексуальную операцию вы мне не собираетесь делать?

Впрочем, к этому моменту я уже отогрелся душой и словно помолодел, ощутив почти юношескую жажду приключений, даже стремление к подвигу.

— На самом деле я согласен, Женька. Я согласен работать с вами дальше.

— А я тебя об этом спрашивал? — бесцветным голосом поинтересовался Кедр.

У меня даже мурашки по спине пробежали. И Тополь, и Верба говорили мне раньше подобные гадости, но не с такой ледяной интонацией.

— Плохие шутки, Женька.

— А для хороших время неподходящее, — отпарировал он.

— Ну, а все-таки, что бы вы сделали, если б я сейчас отказался?

— У тебя есть сын, Разгонов.

Я поднял на него глаза, пытаясь угадать, о чем сейчас думает этот человек-гора. Неужели о том, как будет отрезать пальцы моему Рюшику?

— У тебя есть сын, — повторил он, — и жена, даже две жены.

Упоминанием про вторую жену он меня добил окончательно. Потому что второй женой была Верба, которая ну никак не могла угрожать самой себе.

— Ты должен понять, наконец: пока Грейв ходит по земле, никто из нас не сможет спать спокойно. А ты один из нас. И сегодня призван. Это решаю не я, не Тополь и даже не Верба. Решает кто-то свыше. Я бы сказал «бог». Если б верил. Но я давно не верю ни в какого бога. Пошли.

Он оставил деньги под пепельницей, и мы вышли. Мне было немного стыдно за свои мысли. Но удивляться-то особо нечему: когда общаешься с ненормальными, медленно, но верно сходишь с ума и сам.

И я вдруг непонятно зачем с фотографической точностью вспомнил первую полосу недавнего номера «Le Monde» и заголовок подвальной статьи «Le point chaud de la planete» — «Горячая точка планеты». Все-таки она по-французски называлась ровно так же, как это кафе.

Мы расстались с Женькой у подножия церкви Кайзера Вильгельма, чей изящно обломанный псевдоготический купол вонзался в густо-синее небо. Надо же как распогодилось к вечеру!

— Удачи! — тихо сказал Женька. — По-моему, нас не вели. Так что, если получится, я тебе ещё сам звякну, а главное — помни про Анжея. Без телефона не ходи никуда, и не отключай его.

— Хорошо, — я кивнул.