Точка соприкосновения

– Был еще счастливее. Не забывай про бинокль.

Не прошло и четверти часа, когда Дерек присвистнул. Винтовка в его руках азартно лязгнула затвором.

– На три часа, парень.

По узкой неглубокой канаве полз, волоча на спине огромную катушку, долговязый ганс. На каске сверкала какая-то клякса, на лбу – капельки пота. Глаза смотрели с прищуром. Солдат явно что-то искал.

Капитан улыбнулся и весело спросил:

– Видал пятно у него на башке?

– Да, сэр.

– До сорок первого вермахт малевал на касках щит с орлом. Теперь его старательно закрашивают. Красноармейцы отбили гансам чувство прекрасного. Мишень, стреляй – не хочу. Сияет, как задница полковника Стоуна.

Тони тихо рассмеялся. Любопытная штука. Здесь, на передовой, ты – царь и бог. Авторитет штабного начальства так низок, что даже пошутить можно. Он не успел стереть улыбку, когда раздался выстрел. От резкого звука заложило уши. В воздухе запахло порохом.

Капитан извлек гильзу и, чтобы не оставлять следов, сунул в карман. Он сплюнул. Убил человека, не испытывая видимых неудобств.

– Все. Точка! А я уж думал, зря корячимся, – выдал он и, заметив взгляд подчиненного, добавил: – Это был ремонтник. Дом рухнул и перебил кабель. Потому наш дорогой штандартенфюрер и заткнулся. Между прочим, ремонтники – хорошая цель. Лучше только пулеметчики или офицеры.

– А снайперы?

– Что снайперы?

– Ну, вражеские.

На лице капитана появилась мрачная улыбка.

– Молись, чтобы увидеть их первым.

Закинув винтовку на плечо, он проверил, чтобы ничего не забыть.

– Правило номер один: после выстрела меняй позицию.

Шмыгнув в соседний дом, снайперы поднялись на чердак, где в черепице зияли огромные дыры. Там, под крышей, нещадно палило, стоял густой запах мочи. Трудно поверить, что еще ночью они стучали зубами от холода. Какие здесь резкие перепады!

– Отличное местечко, Зеленщик. Располагайся. До ночи из города все равно не свалить. И потом, вдруг явится новая цель. Подождем здесь. Никогда не бегай за врагом, автобусом и женщиной, иначе они слишком много о себе возомнят.

***

Улица, что просматривалась с чердака, сохранилась лучше соседней. Сосны-пинии, подъезды с чугунными перильцами, резные ставни. Все это создавало почти идиллическую картину.

Но любоваться архитектурой Тони не стал. Он погрузился в собственные мысли. «Дело», то, что с большой буквы, на поверку вышло не таким уж благородным. Уверенность пошатнулась. А после встречи с Аполлонией он и вовсе размяк. В груди разгорелось иное пламя. Прав капитан, чувства – для слюнтяев. Тони скрипнул зубами. Наговорил черт-те что: класть гансов в два ствола, как индеек, а сам…

Когда потянулись длинные тени, Тони все еще лежал у окна и смотрел в бинокль. Вдруг в дальней подворотне обозначилось движение. Там носился здоровенный лохматый пес.

Судя по отсутствию лапы, зверю крепко досталось. Мины расправляются с жертвами безжалостнее палачей. Из темного угла появилась фигура. Тони так и прилип к биноклю – немецкий офицер! Не человек, а иллюстрация к уставу: гладко выбрит, мундир с иголочки. Лицо свежее, по-мальчишески румяное.

Что он делает? Ест тушенку и кормит пса…

Вот это да!

Тони заколебался. Время уходит. Надо сказать Адамсону. Еще минута – и поздно будет. Но жалко парня… Станет плохой человек делиться с собакой? А может, пусть себе живет? Перед глазами Тони словно замер циферблат, в глазах плыла секундная стрелка.

Черт, черт, черт…

– Цель на два часа, – выпалил он с ненавистью к себе, пальцы на бинокле побелели. – Дерек, стреляй!

– Опля! Славный офицерик.

Капитан вскинул винтовку. Хлоп. Пуля распорола молодому немцу горло, оттуда скользнула струйка крови, выпали куски пережеванного мяса. Пес с визгом метнулся прочь.

Тони дорого бы дал, чтобы ничего этого не видеть. Он вздохнул: в этом подлом ремесле предстоит еще многому научиться.

В голосе капитана послышалась назидательная нотка:

– Убивая ганса, мы ставим точку в его поганой истории. Превращаем ее в длинное тире. А теперь уходим, Зеленщик. Сменим позицию.

Выбравшись из города, снова через коллектор, капитан Адамсон взял курс к лагерю. Тони бросил на город прощальный взгляд и наконец закурил.

Дымок, рожденный на кончике сигареты, пошел кольцами. Но удовольствия не было, в легких будто взорвалась граната.

Ночную тишину нарушил кашель. Его с легкостью перекрыл насмешливый голос капитана:

– Я думал, ты умеешь! Ничего, курево привычки требует.

Затянувшись впервые в жизни, Тони улыбнулся. Но прежде чем он смог что-либо ответить, его вновь скрутило. Сплюнув табачную слюну, потянул из пачки вторую сигарету.

Вдалеке мерцали редкие огоньки Кассино. Теперь они уже не казались такими жуткими.

Еще увидимся, немчура!

Глава четвертая

Канада, горнолыжный курорт «Вистлер», 1959

«Описать рассвет в снежных горах – это все равно, что поймать тень ветра!»

Так однажды сказал… А впрочем, неважно, кто это сказал, главное, что подмечено чертовски верно.