Точка Столкновения. Дилогия (СИ)

  Он решил завалиться прямо здесь, прямо на этом диване. Эмоции улеглись, уставший и измотанный, он незаметно провалился в желанный сон. На следующее утро, сообщив артэонским стратегам информацию, полученную от Морагты, поручившись за нее своей честью, заставив внести коррективы в планы предстоящей обороны.

  С первыми лучами солнца территорию армидейских гарнизонов огласил боевой рог, оповещавший здешних военнослужащих о начале дня. По сигналу тревоги все солдаты, в условиях военного времени живущие в казармах, подскакивали из постелей. "Боевая тревога! Бегом! Бегом!" - слышались крики сержантов. В казармах царила суета. Солдаты облачались в броню, подгоняли снаряжение. Фанатики наносили на лица боевой окрас. В отдельных подразделениях, где фанатизмом страдал командир, все его подчиненные в обязательном порядке раскрашивали себе лица. Из хаоса и суеты процессов сбора и подготовки уже готовые к бою подразделения выдвигались на плацы, где предстояла процедура не менее важная, чем облачение в броню - погружение в Малдурум.

  Джейсон, шагающий в рядах своего обескровленного батальона, так и не расформированного и не восполненного, сиял от счастья. В этот трудный час родина простила всем безумцам все грехи. Его наплечные бронепластины больше не украшают красные полосы, у него появился шанс начать все сначала ну или погибнуть, запомниться своей стране обычным рядовым.

  Вся территория военных гарнизонов оглашалась звуками ударов в барабаны, разгоняющими по телу кровь. Лица возвышающихся среди гарнизонов статуй увековечивающих прославленных воинов автоматически сменились мордами чудовищ. Повсюду поднимались красные флаги - цвета крови, цвета Малдурума. Старослужащие уже погрузившиеся в Малдурум с безумием в глазах, с копьями дежурящие на каждом углу, замерли в готовности воспитать любого, кто в последний момент испугается, не захочет присоединяться к общему безумию, решив остаться артэоном. Коллективное погружение в безумие обычно происходит под исполнение гимна Армидеи, начинают петь который нормальные артэоны, а заканчивают плюющиеся слюной орущие чудища, распираемые от безумия и злости. Сойти с ума под крики гимна вместе со всеми Джейсону было не судьба, родина его хоть и простила, однако требования безопасности нужно было соблюдать. Проходящий вдоль всего строя офицер со специальным списком, останавливаясь возле каждой роты, криком оглашал фамилии отдельных военнослужащих. Джейсон и другие меченные услышав свои фамилии как обычно, выйдя из строя, строились отдельной ротой в стороне. Всех безумцев в целях безопасности на время процедуры погружения требовалось изолировать.

  Оказавшись в строю среди безумцев он видит уже знакомые рожи. Одного своего с виду совсем юного коллегу после погружения в безумие становящегося маньяком-экспериментатором, рассуждающим о длинах кишок и высоты фонтанов крови из артерий. Более старого прожженного безумца в Малдуруме беседующего с душами убитых им. Улыбнувшись своим старым знакомым, Джейсон поздоровался. Следуя в сопровождении офицеров вооруженных местными "палками-электрошокерами", все они спустились в нижний уровень казармы, глубоко под землю. Звуки гимна исполняемого тысячами безумных чудовищ в эти секунды слетающих с катушек и просто различные безумные вопли подгоняемые ударами барабанов доносятся сверху. Перед крупной битвой, вся армия разом погружается в Малдурум, такое бывает не часто. Вопли сотен тысяч безумцев разносятся повсюду, оглашают пустующий золотой город. Джейсону пока он еще артэон становится страшно, у нескольких идущих рядом с ним ребят на глазах блестят слезы. Все они меченые, на совести каждого кровь невинных жертв, погрузившись в безумие, они станут монстрами, жаждущими крови, но сейчас в последние секунды пока еще артэоны они трясутся от страха, проклинают эту жизнь. Но выбора нет. В жутком тонущем в полумраке нижнем уровне казармы забытом всеми в обычное время, безумцев разводят по отдельным карцерам, где в позе на коленях заковывают в цепи, так что невозможно пошевельнуться. Не причинить себе увечий, не разбить голову о стену, не наброситься на окружающих. Дверь карцера запирается, и скованный цепями как безумный зверь он оказывается один в полумраке.