Точка Столкновения. Дилогия (СИ)

  Дойдя до отметки нанесенной несмываемой белой краской символизирующей середину улицы, батальон замирает. Командир все тот же майор Калегром, который сегодня трезв как стеклышко, приказывает двум взводам вооруженных луками и стрелами солдат подняться на крыши домов. Лучники должны растянуться вдоль крыш, установить переносные стрелометы и обеспечить бойцам внизу прикрытие сверху. Остальные бойцы батальона, среди которых Джейсон взводами растягиваются поперек улицы, перегораживая ее собой, выставляя стену щитов и копий в направлении, откуда должен напасть враг. Но все это потом, с наступлением темноты, когда враг прорвется сквозь наружные стены. А пока, чтобы не мучить не солдат, не себя майор отдает распоряжение: "Вольно. Разойдись" - все разбредаются, садятся на бордюр, имеющиеся рядом лавочки. "Никто не расслабляется. Не расходится. Сидим просто ждем. Не забываем для чего мы здесь, что ожидает впереди", - слышится хриплая речь кого-то из сержантов. Джейсона всего трясет, понимая, что в нынешнем состоянии не сможет усидеть на месте, он как и еще пара подобных безумцев, остается стоять, распираемый получившим свободу гневом ожидая битвы. Несколько ушлых солдат залезают в квартиры первых этажей окружающих домов, устраиваются поудобней на тамошних диванах, кроватях, пока все тихо, спокойно офицеры делают вид, будто не замечают этого.

  Где-то вдалеке за стенами Армидеи догорал закат. На небе проступили звезды, еще не до конца потухшая луна. В ночной темноте выбираясь из солнечного забвения, ближняя галактика Кратон-2 сияющая алыми туманностями раскинулась над головами. Для окружающего мира ночь обещала быть прекрасной. Изуродованные огнем обугленные пустоши Аламфисова леса огласил протяжный волчий вой.

  Все высшее военное командование собралось на вершине башни, возвышающейся у внешней стены вблизи пятых врат. Персил, Касмий, Крегер, летописец Эдмунд и разумеется командующий Кэлос вооруженный своим необычным копьем, висящим за спиной. Тард немного опоздал, поднявшись на башню позже остальных. От него исходил характерный запах алкоголя: "Я чуть-чуть. Только для снятия стресса", - нормально адекватно слушающимся языком объяснил он. В его глазах была заметна тень страха парализовавшего накануне. Он будто разом осознал навалившуюся ответственность, нешуточную опасность. Но сейчас уже улыбался, все же сумев побороть себя, пройдя через самое сложное.

  Летописец в своих дурацких очках старался уловить хорошие "кадры", поэтому как дурак ходил кругами и заглядывал всем в лица, всех осматривал, едва ли не обнюхивал. Тард почувствовал на себе взгляд, тяжелый взгляд Кэлоса. Заточенный в сталь уже давно не человек пристально странно смотрел на него, поняв, что Тарду это не нравится, тут же отвернувшись в сторону.

  Завывания рядовых оборотней с наступлением темноты, не прекращая доносящиеся из сгоревшего леса, резко усилились, будто по команде. Где-то совсем близко стали слышны рычания и визг. Затем раздался протяжный мощный вой оборотня Рэвула. "Они приближаются", - констатировал Персил. Тысячи волчьих глаз засияли в темноте окарины сгоревшего леса. Неразличимые, сливающиеся с мраком оборотни многотысячной армией растянувшейся на километр вышли на пустырь простреливаемой территории. На многих из них еще висят обрывки одежды. В центре этой волчьей орды возвышался в разы превосходящий в размерах остальных первородный оборотень Рэвул. Твари рычали, выли, скалились, но пока вожак стоял на месте, двигаться вперед не смели. "Приготовиться!" - на стенах Армидеи слышались крики офицеров.

  Неожиданно пошел дождь. "Какого черта! - все посмотрели в небо, - Ведь еще минуту назад не было ни облачка?". За пару минут небо затянуло мрачной тучей, скрывшей звезды и ночной небесный свет. Только Крегер понявший, что произошло, в ожидании ответа уставился на мага Эдмунда. Летописец неловко улыбнулся.

  - Это сделал ты? - разозлился Касмий.

  - А что такого то? Это специально чтобы эпичней было! Вы и армия темных тварей в преддверии битвы смотрите друг на друга и все как-то... сухо! Без всех этих спецэффектов нет пафоса, без которого потомкам вся эта лабуда будет неинтересна, - оправдался летописец, Тард и Персил нашли это смешным.