Точка Столкновения. Дилогия (СИ)

  Когда завтрак подходил к концу, послышался шум открывшейся входной двери. В проеме кухни появилась Кристина, на ней было короткое черное платье и, несмотря на жару классический армидейский жаркий плащ, черные перчатки на руках. Хотя бы на ногах вместо тяжелых ботинок были обычные босоножки, естественно черного цвета. На сегодня ее губы были накрашены черным. Следом на кухню вошел Джейсон, за спиной которого висел рюкзак, Кристина пояснила, что они решили сегодня пойти сходить на некую полянку любви. Фиалка, обрадовавшись, убежала собираться, Алекса понимая, что у нее нет выбора, тяжело вздохнула.

  Селина облачилась в желтый сарафан и босоножки под его цвет. Алекса одела привычные в жару купальник, короткие джинсовые шорты и шлепанцы. Убрав свои длинные волосы в хвост она, как и ее подруга дополнила свой внешний вид летней моделью армидейского плаща из полупрозрачного легкого материала положенного летом белого цвета. Фиалкин плащ поверх белого материала украшали пришитые вручную разного цвета лоскутки, с ее слов символизирующие лепестки. На Шатуна одели строгий серый ошейник. С верхнего этажа спустился недовольный Хьюго, только что поднятый с кровати, наспех собранный непонятно куда и зачем. Его серый внешний вид мало в чем изменился, единственное только армидейский плащ на нем сменился на летнюю вариацию.

  - Стоп, а почему вы не в плащах? - первым делом спросил у парней Хьюго.

  - Согласись Рурхан, летняя модель плаща выглядит как-то женственно, как-то по-женски? - Джейсон едва сдерживал смех.

  - Ну, немного, - улыбнувшись, ответил Рурхан.

  - Да-да очень смешно, смотрите не умрите от смеха, - ответил Хьюго, забирая у Фиалки из рук собачий поводок. Собачий намордник и диск фрисби он бросил Джейсону, чтобы тот убрал их в свой наспинный рюкзак. - Давайте скажите еще, что он мне очень идет, - бубнил Хьюго.

  - Он тебе и вправду идет, серьезно, без шуток, - сказал Джейсон засмеявшись.

  Артэонский город был погружен в свой привычный неспешный жизненный ритм, пониженный летней жарой. Гуляющие горожане концентрировались в основном в парках, на площадях возле фонтанов или вовсе сидели по домам. Пока друзья шли по раскинувшейся под палящим солнцем площади, Шатун присоединился к купающейся в фонтане местной детворе.

  Четвертые ворота Армидеи расположенные идеально по центру протяженности внешней стены являлись главным входом в город и единственными воротами свободного пользования постоянно открытыми для его жителей. Путь к воротам просторным тоннелем проходил под землей, под тремя стенами обороны города, пряча от посторонних глаз расположенные на поверхности военные объекты. Тоннель сначала углублялся, плавно уходя под землю, затем на глубине выравнивался и плавно перетекал в огромную ярко освещенную подземную площадь, пол, стены, потолок которой были выложены из белоснежного мрамора. Потолок подземной площади поддерживался четырьмя колоннами, выполненными в виде статуй безликих воинов в армидейской броне на своих руках и плечах удерживающих земную толщу, скрытую за потолочными плитами. На этой подземной площади официально приветствовались все иностранные делегации, прибывающие в город. "Площадь Встреч", - пояснила Кристина. За площадью тоннель плавно поднимался наверх, выходя на поверхность, заканчиваясь воротами во внешней стене. Перед воротами вдоль стен не шевелясь, вооруженные щитами и копьями, с мечами в ножнах замерли ряды суточного наряда пограничников. Сами ворота, достигающие пятнадцати метров в высоту, имели уникальное так называемое двухсекционное строение - в своем основании имели маленькую полукруглую дверь четыре метра в высоту, которая могла открываться самостоятельно, оставляя остальную часть врат запертой. Вне официальных мероприятий как сегодня, когда вратами пользовались горожане, гуляя туда-сюда, всегда была открыта только центральная маленькая дверь, а остальная громоздкая их часть была надежно заперта.

  Преодолев безжизненные просторы окружающие город изнуренные жарой друзья, вошли в прохладные душистые тени Аламфисова леса, распустившегося и пестрящего своей летней красотой. Войдя в лес вновь услышав шум ветра качающего хвойные кроны, пение птиц, стрекотание не тронутых Азурой маленьких насекомых, Рурхан осознал, как же ему не хватало всего этого в городском лабиринте. Соскучившись по привычному, родному окружению природы, он не мог надышаться лесным благоуханием, которым в жару был наполнен этот необычный пестрый и зеленый под ногами, мрачный и могучий над головой лес.