Точка возврата

– Ну, на вас напали у гостиницы, помните?

– Конечно! – Халтурин все еще не понимал, что привело Любу в его кабинет. – Почему я должен забрать заявление?

– Потому что один из нападавших – мой муж! Ко мне приходили из полиции, у нас камеры наблюдения висят по периметру, и на одной можно узнать Володю.

– Так. Я понял. Это была хулиганская выходка, вы хотите сказать?

– Конечно! Конечно хулиганская, какая же еще? Они напились и решили так на вас повлиять, чтобы вы уехали из города. Они втроем попали под сокращение, – смахивая слезы, торопливо говорила Люба. – У всех семьи. У нас с Вовкой трое детей, у остальных тоже… дети.

– Я понял, идите.

– Евгений Станиславович, вы заберете заявление?

– Да, – зло бросил Халтурин.

– Евгений Станиславович, – Люба неожиданно легко подлетела к Халтурину, схватил и поцеловала руку, – вовек не забуду.

– Прекратите, я вам не священник. Все, все, все! – пресек Евгений попытку Любы припасть еще к какой-нибудь части тела.

* * *

…Женя волновалась напрасно: оказалось, что у мужчин есть, кроме экономики, вполне безвредный общий интерес, и даже не один – рыбалка и охота. Божко тут же принялся травить байки:

– Представляешь, несется на меня (речь шла о кабане). Вес не меньше центнера. Стреляю в холку – промах. – Божко сделал паузу, взглянул на Мелентьеву, застывшую в напряжении, и продолжил: – Перезаряжаю, слышу выстрел – опять мимо! Вижу, набирает скорость, не меньше полста километра в час, тут я стреляю в упор, уже не целясь – попадаю, но он еще по инерции несется на меня. Пытаюсь отскочить, спрятаться за дерево, спотыкаюсь, падаю навзничь, и мысль только одна –«славненько поохотился». И что ты думаешь? Эта туша заваливается на меня сверху. Восемьдесят метров пробежал с пулей. Мужики потом ржали, издевались, называли кабанчика геем.

– Да-а, – протянул Халтурин, – у тебя какой ствол?

– Пятизарядный винчестер, – небрежно бросил Божко.

– Хорошее ружье, я такое продал. Прикупил себе по случаю Бенелли Комфорт.

– В дереве?

– В пластике.

– Эй! – прикрикнула Нинка, прекращая это безобразие. – Не переходим на птичий язык. Здесь дамы, если кто-то забыл.

Божко обнял ее:

– Мы о прикладах, а ты о чем подумала?

Мелентьева, шутя, замахнулась полотенцем.

– Все, все, не нервничай, – поднял руки Сергей, – больше не будем.

Потом пошли охотничьи анекдоты, типа, если вы заблудились в лесу без компаса – не нервничайте, наберитесь терпения, дождитесь осени. Помните: птицы полетят на юг.

Здравый смысл и дружба победили.

От Мелентьевой исходило сиянье, она порхала между кухней и гостиной, меняла блюда с видом неприлично счастливой хозяйки очага, верной спутницы банкира. Женя с подозрением наблюдала, как Нинка кидает в рот все подряд, ест за десятерых.

– Что происходит? – Перехватив Нинку между кухней и гостиной, Женя затащила подругу в ванную. – Ты на себя не похожа.

– Я выхожу замуж за Божко.

– И все?

– Нет, не все. У нас будет ребенок.

– О-о! Наконец-то! – выдавила ошарашенная Женька, стыдясь недостойной, отвратительной, низкой зависти, которую испытала в этот момент. – Как чувствуешь себя?

– Отлично, только по утрам немного подташнивает, и дыма не вношу. Зверею, если кто-то курит. А у вас как?

На фоне Нинкиных Женькина новость была до обидного проходной:

– Мы переспали.

– Жень, – Нина обняла Хаустову, – я так за тебя рада.

– Не знаю, он уедет, а я останусь, – поделилась сомнением Женя.

– Даже если он уедет, а ты останешься, это будешь другая ты. И это самое главное.

– Да, – лицо у Жени стало задумчиво-отрешенным, – я слышу жизнь, Нин. Вокруг жизнь! Голоса, шаги, музыка, птицы – все прорвалось, зазвучало вдруг. Было немое кино, и вдруг дали звук. Я долго глухой была, отвыкла от звуков.

– Грех это, Жень.

– Я знаю. Ничего не помогало, и вдруг – раз, все встало на свои места. Андрей даже сниться перестал.

– И правильно, что перестал. Все будет хорошо, я вижу, как Халтурин на тебя смотрит.

– Как?

– С нежностью.

– Нам встречаться негде. – Женька спрятала счастливое лицо. – У него сейчас мама гостит, у меня мама – со всех сторон одни мамы, куда ни сунься.

– Может, вам ключ дать от нашей берлоги? Днем, пока нас нет, придете?

– Нет, – Женька замотала головой, – нет, только не это. Лучше мы потерпим. Его мама вернется в Москву на Новый год, Осталось совсем немного.

– Правильно, – согласилась Мелентьева, – непродолжительное воздержание пойдет ему на пользу.

– Мы целуемся у меня в подъезде, – шепотом сообщила Женя, – как с Андреем.

– Здорово, – Нинка хищно облизнулась. – Я тоже хочу в подъезде.

– А кто вам мешает?

– Представляю физиономии соседей!

Когда девушки вернулись в гостиную, там уже открылось заседание штаба по инвестициям.

– Я сам ничего не решаю, неси свой бизнес-план, рассмотрим на правлении. – Согревая в руке рюмку с коньяком, Божко усмехнулся. – Силен, бродяга. Все-таки вышло по-твоему.

Мелентьева присела рядом с Сергеем, потерлась щекой:

– Сереж, а кто твой партнер?

– Тесть. Бывший тесть, – объяснил Сергей. – Мы с ним после развода разговаривали, поняли друг друга, нормальный мужик оказался, не мстительный.