Халтурин исчез в спальне.
Женька лежала, прислушиваясь к голосам – детскому и мужскому, но не слышала ничего, кроме стука собственного сердца – оно било набатом, перекрывая все звуки.
Евгений с Темой на руках мелькнул в дверном проеме в сторону туалета, потом назад, в детскую. Когда Халтурин вернулся, Женька все так же глупо улыбалась:
– Пописали?
– Угу. – Халтурин накрыл Женьку своим телом. – Теперь не отвлекайся и меня не отвлекай, а то рассержусь.
…Халтурин заснул, а Женька вздыхала и вертелась. Она просто не могла спасть: все думала и думала о будущем. Что будет завтра, через месяц, год?
Телевизор что-то пел и танцевал, во дворе рвались петарды и возносились к небу салюты, освещая комнату радугой цветов – праздничная канонада в честь победы? Чьей? «Моей, конечно», – с обожанием глядя на спящего Халтурина, убеждала себя Женя.
Халтурин пошевелился, обнял Женьку, не открывая глаз, спросил:
– Почему не спишь?
– Страшно спать. Вдруг все куда-то денется.
– Хм, только пусть попробует.
– И ты?
– Девочка моя, я никуда не денусь, и тебе не дам. Я знаю, что ты – моя женщина. Давай поедим, есть хочется.
Женька спрыгнула с кровати, Евгений ласкал ее взглядом, пока Женька пряталась в халат. Поймал, дернул к себе, Женька рухнула на грудь Халтурину и оказалась в ловушке его рук.
– Ты восхитительна. Покажи мне детскую фотографию свою.
– Мою детскую фотографию? – Женька была удивлена до крайности. – Зачем?
– Хочу увидеть, какой ты была в детстве.
– Коробка с фотографиями на антресолях.
– Давай я тебе помогу.
Евгений отбросил одеяло, поднялся, ослепив Женьку мощью и красотой мужского тела. «О-о!» – выдохнула Женька и обвила руками торс Халтурина.
Они стояли босыми на полу, Женька макушкой упиралась Евгению в подбородок, чтобы его поцеловать, ей нужно было подняться на цыпочки и вытянуть шею. Как они умудрялись целоваться? «А, наверное, это Евгений наклонялся!», – сообразила Женька, испытывая такой прилив нежности, что на глаза навернулись слезы.
– Ты чего? – Услышав шмыганье, Халтурин отстранился и заглянул Женьке в глаза.
– От счастья.
– Веди, где твои антресоли? – натянув джинсы и джемпер, велел Евгений.
Женька принесла стул, Халтурин влез на него, и потянулся к дверце.
Едва Халтурин повернул собачку на замке, как на голову ему посыпались коробки. На пол веером легли фотографии мотоциклиста.
– Черт! – Закрываясь руками от извержения антресольного вулкана, Евгений поймал куклу…
Кукла настрадалась в своей жизни: фарфоровое личико было ободрано, один глаз не открывался, кружевную юбку покрывали застарелые, похожие на ржавчину, бурые пятна. Евгений хотел спросить, зачем хранить такую странную игрушку, и в тот же момент боковым зрением заметил, как покачнулась Женя.
Халтурин отреагировал молниеносно, и успел поймать бесчувственное тело.
– Черт!
Халтурин нес Женьку на диван и обливался холодным потом. В голове метались лихорадочные мысли: неужели она больна чем-то неизлечимым? Что означают эти обмороки?
Женька открыла глаза, и, не узнавая, несколько секунд смотрела на Халтурина. Наконец, взгляд ожил:
– Ой, прости, – прошептала она, – я тебя напугала?
– Да уж, – признался Евгений. – Что с тобой? Это часто? Тебе надо обследоваться.
– Нет-нет, это не то… Это… просто от страха….
– От страха? – поразился Халтурин.
– Да.
– Ты испугалась куклу? – догадался Евгений.
– В общем – да.
Женька села, потрогала виски. Халтурин с облегчением наблюдал, как на лицо любимой возвращается румянец.
– Я потом тебе объясню.
– Нет, давай сейчас. – Евгений был категоричен. – Я хочу знать, что с тобой. Я слушаю.
Женя откинула с лица волосы и скучным голосом произнесла:
– Эту куклу мне в роддом вез муж, Андрей. Он попал в аварию и погиб, и так и не увидел Тему. Разбился на «Ямахе». С тех пор я ненавижу мотоциклы. И куклу хотела выбросить, но почему-то не смогла.
Сердце сжалось от сострадания, в носу у Халтурина защипало. Этого только не хватало! Вместо того, чтобы стать этой девочке опорой, сам превратился в бесполезного слюнтяя.
И тут Халтурина как прострелило: он себя не узнавал. Вообще, здесь в этом городке, с ним что-то случилось, какая-то странная метаморфоза. Это был не он, это был совершенно другой Халтурин. Куда делись жесткость, бескомпромиссность, неуступчивость и менталитет захватчика – куда? «Почему мне хочется держать на руках эту испуганную птаху, качать и гладить, пока она не забудет свои страхи?» – спрашивал себя Халтурин, осторожно касаясь губами несчастного Женькиного лица.
Выходило, что Грета была высотой, которую Халтурин пытался взять?
– Я не знаю, как тебя утешить, не знаю, – признался Евгений, – но что-нибудь обязательно придумаю.
– Ты уже меня утешил. – Женька поцеловала широкую ладонь Халтурина. – Ты не представляешь, что ты для меня значишь. Что бы ни было впереди, я всегда буду тебе благодарна.
– Мне не нравится твой тон.
– Жень, давай не будем обманывать друг друга. Что бы тебя удержать, нужно быть…
– Нужно быть Женей Хаустовой, – перебил Евгений Женьку. – Что ты себе навыдумывала? Трусиха. Ты – мой джек-пот.