Точка возврата

Методы допроса Артист применял отнюдь не те, что предполагал вначале. Хотелось, конечно, чтобы пташка под его острым взглядом и твердым голосом залопотала слова оправдания, рассказала о своем падении и предложила сотрудничество на любых условиях. Но что еще с ней было делать? Не жечь же ее каленым железом! Так что методы применялись те, что были навязаны самой допрашиваемой. И надо сказать откровенно, если бы все допросы на свете выглядели так, как эта ночная беседа двух сильных, красивых людей, Артист всерьез подумал бы о карьере палача.

Всем хорош был допрос, но оставалась одна загвоздка. Не возникло у Артиста никакого доверия к допрошенной. В целом ее словам можно было верить. Действительно, большего она никому рассказать не могла. Но вот увидит она своего Витю и так же легко выложит ему (если он овладел нужными методами) все о посещении Артиста.

Как бы то ни было, приходилось вживаться в предложенные обстоятельства. Он приказал Ларисе никуда не выходить, и остался у нее сам. Ему нужно было любой ценой успеть предупредить ребят о засаде. Ларису это, кажется, вполне устраивало.

Ему повезло: больше ничего изобретать не пришлось. Пастух позвонил сам.

* * *

Сложившиеся обстоятельства требовали немедленных и умных решений. В первую очередь от меня. Добрый доктор Розенблат заштопал дырку в боку у Бороды, который должен был выписаться завтра-послезавтра. Он же, самолично, промыл и перебинтовал Мухину ногу и процедил сквозь сигарету:

— Через три дня можно танцевать. Сейчас тоже можно, но на одной ноге.

А вот о Свете ответил кратко:

— Будем лечить.

И от дальнейших обсуждений отказался.

Итак, что мы имеем. УНСО знает о нашем присутствии. Им известна численность группы. Если они не полные дураки, а на это лучше не рассчитывать, они перекрыли все выезды из города. У них, скорее всего, есть описания наших рож. Конечно, за время горных прогулок и пикников мы обросли заметными бородами, но не такие же они кретины, чтобы не сделать поправок на естественную растительность! Вероятнее всего, в самое ближайшее время они узнают, скажем, через Ларису, которая, не находясь под действием Артиста, способна попасть под действие своего Вити, что мы в городе. Так что нас или уже ищут, или начнут искать с часу на час. Собственно, мы вполне уже можем найти лазейку и смотаться. Имеем право. Но нужно ведь сначала перехватить Боцмана и Дока, который все же, я надеялся, был жив, цел и невредим.

Кроме того, оставались остальные участники операции, которым теперь тоже не светило ничего хорошего. Ну, с Бородой просто. Он псих, может взять запросто и все бросить. Его можно попросту вывезти с собой в Москву. Хуже с Дедом и еще хуже со Светой. Кроме того, по логике вещей из Москвы должен был уже вернуться Гриша.

Я чувствовал себя мамашей большого семейства, разбредшегося по вечернему лесу. Надо до темноты убаюкать и собрать в кучу всех деток и пьяного мужа вдобавок.

Борода дал адрес своего друга, художника из местных. Там, по его мнению, нас ждал радушный прием, ужин и ночлег. Не очень-то мне это казалось надежным, но другого выхода у нас все равно не было. Артисту пришлось возвращаться к Ларисе, ждать появления Боцмана и Дока. Грише я позвонил из телефона-автомата и назначил встречу точно так, как мне ее назначал Артист.

* * *

Гриша явился «на кофе» возбужденный. Еще бы! Он ведь ездил в Москву по заданию подпольного «обкома», выполнил задание, вернулся и теперь рапортует командиру!

Гриша приволок за собой совершенно замечательный хвост. Два придурка появились у кофейни сразу после его прибытия — один стал спиной к нам, а другой, бездарно притворяясь, что беседует с приятелем, глазел на нас через его плечо.

— Гриша, — сказал я, — только не оглядывайся сразу. Вон там у подъезда стоят двое парней. Ты не видел их сегодня еще где-нибудь?

Гриша осторожно посмотрел.

— Честно говоря, не припомню, — признался он.

— Это ты хвост приволок. Гриша только глаза вытаращил.

— Стой тихо. Сейчас мы допьем кофе и...

А сам подумал: что "и"? Отрываться от хвоста в плохо знакомом городе, да еще с довеском в виде смелого, но бестолкового и неуклюжего Гриши и опирающегося на щегольскую трость, только что приобретенную в ортопедическом салоне, Мухи было делом хлопотным и нудным. Я быстро прощелкал пару вариантов и после небольшой паузы завершил:

— ...и мы пойдем и познакомимся с этими ребятами.

Гриша вытаращился на меня еще больше.

Я допил кофе большим глотком и спокойно подошел к «наблюдателям». Терять было нечего, в лицо и меня, и Артиста они уже знали. Парни сделали вид, что усердно обсуждают некую важнейшую проблему. Я взял их обоих за плечи и развернул лицом к себе.

— Ребята, — сказал я вкрадчиво, — я не хочу вас видеть мертвыми. Живыми тоже. Вы знаете, с кем имеете дело. На исчезновение в живом виде у вас шесть секунд. Пять уже прошло.

Мальчики переглянулись, прекрасно друг друга поняли, кивнули мне утвердительно и засеменили в тревожную даль.

— Кажется, у нас появился вес в здешнем обществе, — сказал мне Артист, когда я вернулся.

— Похоже, но лучше будет здесь не задерживаться.