Точка вымирания

Нигде не было ни движения, ни даже малейших признаков странных красных усиков, которые вчера норовили проникнуть в каждую щель, просочиться в каждую квартиру. Зато синее ковровое покрытие пола там и тут припудривал тонкий слой чего-то красного, нет, пожалуй, даже розового. Порошок на полу не до конца утратил сходство с красной пылью, но изменил цвет и вроде бы утратил ту невесомую структуру, которая позволяла каждой пылинке так свободно двигаться по воздуху. Теперь пыль казалась хрупкой, зернистой и ничем не напоминала наполнявшую вчера воздух летучую субстанцию. Глядя на нее, Эмили вспомнила гранулы растворимого напитка «Кристал Лайт», которым она иногда баловалась летом.

Выйдя из квартиры, Эмили аккуратно прикрыла за собой дверь. Все это время она не слышала детского плача, но через несколько секунд он раздался снова, громкий и пронзительный. В коридоре его было лучше слышно, и он совершенно точно доносился сверху. Эмили бросилась к лестнице.

Хрусть! – раздалось из-под ног: так трещат осенью сухие опавшие листья. Звук удивил ее, она опустила глаза и увидела, что наступила на слой пыли. Эмили подняла ногу, глянула на подошву своей обуви и увидела, что к ней пристали раздавленные, превратившиеся в тончайшую пудру пылинки. Она понятия не имела, что все это значит, но у нее создалось впечатление, что розовая пудра – это все, что осталось от красной пыли за время ее сна.

Стараясь не обращать внимания на хруст сухих пылинок под ногами, Эмили продолжила свой путь к лестнице. Нужно подняться на восемнадцатый этаж и постараться определить, откуда доносится плач. Если ей это не удастся сразу, придется ходить от двери к двери и прислушиваться.

Когда она уже поднималась по ступенькам, ее внезапно поразила мысль: а что, если выжил не только малыш? Что, если с ним есть кто-то еще? Иначе как объяснить, что ребенок до сих пор не погиб без пищи и воды? Эта мысль неожиданно взбудоражила ее сверх всякой меры.

Большую часть жизни Эмили прожила одиночкой. Ее родители и немногие близкие друзья были удивлены, когда она выбрала профессию, требующую постоянных контактов с людьми. Сама Эмили нашла этому простое объяснение: она – репортер, а значит, общение всегда происходило на ее условиях. Она решала, когда начинать брать интервью и когда его заканчивать. Это на самом деле было несложно: она взаимодействовала с людьми, пока могла, а как только уставала, сразу заканчивала интервью. Нет, правда, совсем просто.

Почему же ее так вдохновила возможность увидеть другое человеческое существо? У нее не было ответа. Она была репортером, а не психиатром, но для нее вдруг стало удивительно важно, что тотального одиночества больше не будет и она сможет поговорить хоть с кем-то, все равно с кем.

Эмили широко улыбнулась этой мысли. Она почувствовала, как возвращается к ней радость, которую она, оказывается, полностью утратила, даже не заметив этого. Открыв дверь на площадку восемнадцатого этажа, Эмили крикнула так громко, как только смогла:

– Хелло! Есть тут кто-нибудь?

Словно в ответ на ее крик снова раздался плач, на этот раз еще более громкий, чем раньше. Источник плача однозначно был где-то рядом.

– Уаааааааааааааа!

Она задержалась на миг, чтобы понять, откуда идет звук.

– Уаааааааааааааа!

Это слева, совершенно точно. И, судя по громкости, не слишком далеко.

– Эй! – продолжала кричать Эмили. – Я пришла помочь. Вы меня слышите?

– Уаааааааааааааа! Уаааааааааааааа!

Ответный крик был таким же настойчивым, как ее зов, да и прозвучал очень кстати, потому что Эмили уже прошла нужную квартиру. Она вернулась, остановилась перед деревянной дверью и на пробу толкнула. Заперто! Конечно заперто, а чего она ждала?

Эмили дважды шлепнула по двери ладонью:

– Я снаружи! – закричала она. – Не бойтесь, я не больна. Я могу вам помочь. Пожалуйста, только дайте мне знать, что с вами все в порядке. Пожалуйста. – Эмили поняла, что вся ее речь прозвучала как одно слово – так быстро и взволнованно она говорила.

Будто в ответ, снова раздался плач, на этот раз более протяжный и монотонный:

– Аааааааааааааааааааааааааааааа!

И Эмили с внезапной отчетливостью поняла, что малышка в квартире совершенно одна. «С чего я взяла, что это девочка, а не мальчик?» – подумала она, но решила, что «малышка» всяко лучше, чем бесполое «дитя». Каким-то образом девочка все это время продержалась одна-одинешенька, и теперь Эмили должна ей помочь. Но каким гребучим способом она может проникнуть в квартиру?

Можно, конечно, попытаться выбить дверь ногой, но особо рассчитывать на успех не приходится, наверняка она такая же прочная, как в квартире самой Эмили. Благодаря годам, проведенным в седле велосипеда, у нее были сильные ноги, но не настолько же, чтобы справиться с крепкой запертой дверью! Чтобы ее открыть, недостаточно просто колотить со всей дури, нужно прилагать силу более целенаправленно.

– Ну конечно! – вслух сказала она и побежала обратно к лестнице.