Точка Зеро

Я зашла к ней. Пожаловавшись слабым голосом на духоту, Люська завила, что вообще не собирается вставать. Намеченная поездка верхом накрылась медным тазом. Я все-таки прокатилась сама — Джерри уже не боялся отпускать меня одну, но даже лошадь сходила с ума от приближавшегося ненастья и капризничала так, что мне пришлось очень скоро вернуться.

К ланчу стало еще хуже. Питера подбила мигрень. Он принял лекарство и отправился составить компанию Люське. Я вышла в сад, но и там был кошмар. Корги, не шевелясь, лежали под кустами, как две рыжие тряпочки. В густом неподвижном воздухе стояла зловещая тишина, и только кузнечики вопили, словно приговоренные к смертной казни. Трава и цветы пахли так тяжело, что у меня тоже заболела голова. Даже на веранде, в тени сирени было мучительно душно.

Какая гроза, подумала я, на небе ни облачка. Ни единого долбанного облачка. Если только к ночи?

В доме от каменных стен было чуть прохладнее. Люська говорила, что у них в планах поставить сплит-системы хотя бы в часть комнат, но когда это еще будет? Вентилятор гонял взад-вперед горячий влажный воздух и нисколько не помогал.

Я стояла в комнате у окна и смотрела в сад. Меня трепало жесточайшее дежавю. Наверно, самое сильное за последнее время. Это все уже было. Этот душный августовский день, неподвижный воздух, запах цветов, корги под кустами, орущие кузнечики. Я даже знала, что будет потом: придет Тони, начнется гроза, и мы займемся любовью…

Но было что-то еще. Гроза почти пять веков назад, в жизни Маргарет — была ли она на самом деле? Именно тогда она впервые узнала, какое наслаждение может дать близость с любимым мужчиной. Но сейчас мне казалось, что в тот день я вспоминала именно эту грозу. Которая еще только должна была начаться сегодня. Хотя это было невозможно. И что-то еще произошло перед грозой… Если бы вспомнить…

Скрипнула дверь. Я обернулась — и тут же оказалась в объятьях Тони.

— Все попрятались кто куда, — сказал он. — Я подумал, что ты у себя. Скоро гроза начнется.

Я хотела возразить и тут заметила, что небо за окном, только что пронзительно голубое, приняло серый оттенок, а на горизонте начало наливаться чернильно- лиловым. Тучи собирались буквально на глазах. Солнце исчезло, и только тонкие лучи пробивались сквозь плотную массу, похожую на черничный пудинг.

Мы стояли у окна и смотрели на эту небесную фантасмагорию. Воздух сгустился до предела, и мне казалось, что между нами проскакивают искры. Раздался первый далекий раскат грома, похожий на глухое ворчание.

— Вообще-то я не очень люблю грозы, — сказала я, наблюдая, как собаки, забеспокоившись, выбираются из-под кустов. — Но сейчас у меня такое ощущение, что мы две тучи, между которыми проскакивают молнии.

— Молнии проскакивают между тучами и землей, — снисходительно поправил Тони, целуя меня в шею. — Согласен быть тучей.

Раскаты грома приближались, сверкнула первая молния. Наши ласки становились все опаснее и жарче, но мы, словно сговорившись, не уходили от окна — ждали, когда начнется ливень. Наконец потемнело так, как будто начался вечер. Вспышка показалась такой яркой, словно молния действительно пробежала между нами. Почти тут же ударил гром. Ветер скользнул по неподвижной листве, которая зашумела, облегченно вздыхая.

Тони закрыл дверь на задвижку. Я даже не заметила, как мы избавились от одежды, сдернули с кровати покрывало. Все померкло в лихорадочном желании: скорее! Это был настоящий экстаз, и каждый раскат грома заставлял нас еще сильнее сжимать друг друга в объятьях, чтобы стать ближе, еще ближе, слиться воедино.

Ядерный взрыв совпал с особо яркой вспышкой молнии, и мои то ли слова, то ли стон «я люблю тебя!» заглушил гром…

А потом… Тони ушел в ванную, херувимы корчили мне рожи, а я блаженно потягивалась и пыталась понять, услышал ли он мои неосторожно вырвавшиеся слова. А еще — почудилось мне или нет короткое «me too».

И мне снова показалось, что все это уже однажды было…

Никто не знал, что я приехала, и к чаю меня не ждали. Ближе к обеду я отправила смски Люське и Тони о «безумно болящей голове» и осталась у себя. Проплакала полночи, а утром вышла к завтраку, надев маску у-меня-все-хорошо.

Никто ни о чем не узнает. И наши последние ночи действительно будут последними.

29. На круги своя

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — снова сказал Тони. — У тебя виза на полгода. И нет ограничений по срокам пребывания.

Мы не спали и часа. Наверно, нет ничего более горького, чем последние часы любви перед разлукой. Запомнить навсегда, унести с собой эти прикосновения, взгляды, слова…

Мои вещи были сложены, оставалось только позавтракать, собрать последние мелочи. С Питером я попрощалась еще накануне — он уехал к матери в Девон. В аэропорт меня должна была везти Люська. Мне не хотелось растягивать пытку прощания с Тони еще на несколько часов — дорога, ожидание в аэропорту. Лучше сразу.

Я сидела на краю кровати, пережидая, когда уляжется очередной приступ дурноты. Тони подобрался сзади, обнял, положил голову мне на плечо. Я обернулась, мы смотрели друг друга в глаза.