Точка зрения единорога

— Но я должна и поесть, — напомнила Флета.

— Я могу найти и пищу, — тут же вскинулся он. — Что ты предпочитаешь?

— Немного цветочного нектара насытит мой птичий желудок, но его трудно отыскать.

— У меня получится! — пообещал Эл. Обернувшись летучей мышью, он скрылся в сумерках.

Вскоре он вернулся, неся в когтях нечто, затрудняющее полёт. Это оказался лист, свёрнутый конвертиком, внутри которого был нектар.

— Как тебе удалось набрать так много за столь короткий срок? — удивилась Беата. — В каждом цветке ведь его совсем чуть-чуть!

— Я нашёл большой цветок, — гордо сказал мальчик.

Превратившись в колибри, Флета попробовала нектар. Тот был восхитителен — и его поистине хватило с избытком, который она приберегла на будущее.

Затем она спряталась в кудрях Беаты, и та пошла в ночь с летящим впереди Элом. Птичка уснула.

Она пробудилась на рассвете, хорошо отдохнув. Упорхнув в сторону, чтобы оглядеть окрестности, она уронила несколько катышков — делать это прямо над головой Беаты ей не хотелось.

Они значительно приблизились к Пурпурному Хребту и владениям гарпий. Беата, наверное, давно выбилась из сил, но продолжала идти! И в самом деле, подлетев к ней, Флета увидела, что та изнемогает; она быстро шагала всю ночь.

Флета обернулась женщиной.

— Достаточно! Перекуси, а я тебя сменю.

— Я поела по дороге. Эл нашёл фрукты.

Флета снова была впечатлена. Мальчик и впрямь вносил свой вклад в общее дело! Приняв своё истинное обличье, она подождала, пока подруга взберётся на её спину, и вернётся Эл. Он тоже утомился, продержавшись всю ночь в воздухе.

Она рысцой снялась с места и устремилась к очертаниям великих гор. По позам седоков она сразу поняла, что те почти мгновенно уснули. Они заслужили свой отдых!

К середине утра Флета высмотрела высоко в небе хищника; к югу от гор располагались драконьи владения. Поколебавшись, она пришла к решению, что лучше предотвратить опасность, нежели рисковать жизнями, и вновь пробудила силу амулета. Теперь дракона можно было игнорировать, зная, что он их не увидит, не услышит и не почует. Тем не менее, Флета потрудилась скакать по каменистой земле, чтобы не оставлять за собой следов копыт, хорошо различимых с воздуха. Больше амулет им не понадобится; его магия была исчерпана.

Так и продолжалось их путешествие. Через два дня они достигли Табуна, где паслась Нейса, и сделались для неё зримыми.

— И мы не знаем, что он означает, — завершила свой рассказ Флета. — Мы можем раздобыть Флейту, если эльфы доверят её нам, но лишь Адепт Клеф способен на ней играть — а он давно затерялся в пространстве и времени и не может к нам присоединиться.

Нейса поразмыслила.

— Я задумывалась и раньше о подобных вещах, — наконец, сказала она. — И обсуждала их со Стайлом. В конце концов мне удалось доказать свою точку зрения, которую он со своим чувством юмора назвал острОтой единорога, и мы посмеялись, сочтя, что она давно уже несвоевременна. Теперь, думается мне, он принял её всерьёз, и это стало причиной создания амулета Эла.

— Острота? — непонимающе переспросила Флета.

— Она звучит так: фундаментальная сила обоих миров одинакова, и разница между ними — в восприятии. На Фазе мы верим в магию, обитатели Протона верят в науку, но эти две силы ничем не отличаются друг от друга. Если бы мы умели, мы бы занимались здесь наукой, а они там — магией. Чары — то же самое, что и программа; правило, которое применяется разными способами.

Флета обменялась взглядами с Беатой и Элой. Все трое были сбиты с толку.

— Но наука здесь не действует, — напомнила Флета. — А магия не работает там. Я побывала в обоих мирах и испробовала оба варианта.

— Потому что таково твоё мировосприятие, — терпеливо повторила Нейса. — И так считают все. Чары неразрушимы. Но если миры сольются вновь, будут действовать и магия, и наука, в зависимости от истолкования природы найденных камней: фазита-протонита. Завеса между измерениями — просто окно, такое же, как экран компьютера. В слиянии ответ: вот что означает амулет Эла. Лишь когда миры сойдутся воедино, наступит мир и покой.

— Но мы можем свести их воедино, ведь здесь только Флейта, а играть на ней некому, — напомнила, в свой черёд, Беата.

— Думается мне, Стайл бы смог, — твёрдо сказала Нейса. — Но он зачарован, и вам предстоит занять его место.

— Я не адепт! — запротестовала Флета. — Я лишь кобыла в тоске по своему жеребёнку!