Точка зрения Всеведущего читателя. Том 4

Энергичная, свирепая История взорвалась в воздухе. Он не обращал никакого внимания на то, что драгоценные Истории были повреждены, и просто размахивал кулаками.

— Ты написала мою историю. В таком случае, ты также должна знать, где должна закончиться моя история.

В этот момент в голове Хан Союнг начали проноситься предложения.

[Действительно ли Ю Джунхек пришел сюда, чтобы заполучить «Последний Ковчег»?]

На нее нахлынуло запоздалое осознание.

Регрессор, уставший от сценариев, мог продолжать только потому, что сценарии существовали.

Затем Ю Джунхек начал собирать все оставшиеся у него Истории. Все эти Истории, принадлежащие человеку, который, наконец, избавился от проклятия регресса, обнажили свои клыки на Хан Союнг.

— Ударь меня всем, что у тебя есть, Хан Союнг.

[Это был последний бой Ю Джухека.]

Каждая клеточка ее тела подавала тревожные звоночки.

Регрессор, повторявший длительные периоды жизни.

В этих глазах плескалась некая эмоция, которая была описана десятки, сотни раз прежде. Хан Союнг очень хорошо знала, что это за эмоция.

Ю Джунхек хотел умереть в этом месте.

Не от чьих-либо рук, а от рук того, кто написал его самое первое предложение.

— Да пошел ты!! Ты никогда, никогда не делал того, что я хотела от тебя, так какого черта!!

Кваааа–!!

Ю Джунхек, высвободив всю свою мощь, снова взмахнул кулаком – в одной атаке были сосредоточены все его Гигантские Истории. Кульминация боя была уже близка. Хан Союнг тоже высвободила все свои Истории. А затем…

Взрыв, подобный взрыву звезды, потряс мир.

Все ее тело болело так, словно по нему колотили. Каждая кость в ее правом кулаке, выставленном вперед, была сломана. Ее товарищи вскрикнули, а другие зрители закричали. Хан Союнг выдержала силу удара, застыв от звенящей боли, достаточно сильной, чтобы разорвать ее барабанные перепонки. Все ее тело теперь превратилось в лохмотья.

Ю Джунхек рухнул на землю, не двигаясь.

Ее сердце начало бешено колотиться.

— Ю Джунхек?

Кончики его рук едва заметно дрожали. Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее. Тяжело дыша, она едва смогла выдавить из себя несколько слов.

— .....Это немного отличается от того, что было тогда в Темном Замке, верно?

В тот момент, когда она закончила говорить это, обе ее ноги подкосились. Когда ее ударили? Все кости в ее коленях были полностью раздроблены.

— Не похоже, ­– пробормотал Ю Джунхек.

— Сукин сын....

Они оба рухнули лицом в землю. Хан Союнг подползла к Ю Джунхеку. Ее гнев, казалось, не скоро утихнет, если она каким-то образом не ударит его еще раз.

Ее дрожащая рука собиралась ударить его по затылку, но, к сожалению, его собственная жалко дрожащая правая рука первой схватила ее за запястье. И вот, руки двух людей начали соревноваться в воздухе, используя те немногие силы, что у них остались, но разминулись и слабо опустились. У них действительно не осталось ни капли энергии, чтобы продолжать.

В небе виднелись рваные шрамы, оставленные столкновением их Историй. А в ужасно разорванном небе можно было разглядеть далекий «Звездный Поток». Несколько оставшихся звезд на ночном небе сверкали и посылали свои слабые лучи света на двух людей.

Ю Джунхек, долго смотря на это зрелище, мимоходом произнес.

— ...Ким Докча предположительно рассеян по всей вселенной.

Душа Ким Докча разлетелась на мелкие кусочки. Сколько от него на самом деле осталось в этих крошечных фрагментах? Даже Хан Союнг не могла быть уверена.

Зато она была уверена в том, что крошечные "Ким Докча" рождаются в пасти миров, о которых она даже не задумывалась. Он мог переродиться человеком. Может быть, то место было похоже на Землю. Может быть, на этот раз он родился на другом континенте, а не на Корейском полуострове.

— Думаешь, теперь этот дурак стал счастливее?

В тот момент, когда она услышала его, Хан Союнг почувствовала, что что-то наконец подошло к концу.

Устье ее сердца болезненно сжалось. Она отчетливо слышала звуки чего-то ломающего – звуки подходящей к концу истории. Звуки их поистине долгого траура, наконец, подходящего к концу. Это был звук кого-то, живущего только своим прошлым, и, наконец, отпускающего это самое прошлое. В этот момент Хан Союнг охватило странное чувство вины за подлость, за предательство.

— Ким Докча, он....

[Возможно ли, что он не хотел, чтобы мы сдавались?]

Может ли быть так, что даже если все остальные отпустят свою долгую, мучительную скорбь, он хотел, чтобы хотя бы один человек продолжал совершать глупости ценой разрушения своей жизни?

Она услышала, как Ю Джунхек мучительно закашлялся, и пробормотала то, что ей нужно было сказать.

— Я уверена, что у него все хорошо. В конце концов, он крутой парень.

— ….

— Вероятно, он живет там своей собственной жизнью, и живет счастливо. Кто знает, может быть, он в это время читает какую-нибудь другую странную книгу.

— Даже если мы его найдем, дурак, вероятно, ничего не вспомнит.

Это был конец их траура.