Точки и линии

Обе девушки продолжали стоять в оцепенении. Никак не могли оторвать взглядов от вагона, в котором исчезла О-Токи. По платформе вдоль состава сновали пассажиры.

— Куда же она собралась? — наконец выдавила из себя Яэко.

— Наверно, далеко, если в экспресс села.

— Разве у О-Токи-сан был кто-нибудь? — зашептала Томико.

— Не знаю. Уж больно все неожиданно.

Обе девушки говорили шепотом, словно почувствовав присутствие какой-то тайны.

Ни Яэко, ни Томико не знали личной жизни О-Токи. Она была не из тех, кто любит рассказывать о себе. Кажется, она не замужем. Да и любовника скорее всего не имеет. Во всяком случае, ничего такого о ней не говорят. Очевидно, среди подобных женщин есть два типа — откровенные и замкнутые. О-Токи принадлежала ко вторым.

Поэтому обе подружки были потрясены, обнаружив неизвестную им сторону жизни О-Токи.

— Пойти, что ли, глянуть, что за мужчина?.. — оживляясь, сказала Яэко.

— Еще что придумала! — одернул ее Ясуда. — Не надо лезть в чужие дела.

— Ой, Я-сан, уж не ревнуете ли вы?

— Ну да! — рассмеялся Ясуда. — Я ведь еду повидаться с женой!

Вскоре на тринадцатый путь подали электричку линии Йокосука. Она заслонила экспресс «Асакадзэ». На светящемся циферблате стрелки показывали восемнадцать часов одну минуту.

Ясуда вошел в вагон, помахал девушкам рукой. До отправления оставалось одиннадцать минут. Высунувшись в окно, он сказал:

— Идите, девочки, вам ведь некогда. И спасибо большое.

— Может, и правда пойдем?.. — Яэко замялась, ей очень хотелось поближе взглянуть на О-Токи и ее спутника. Спускаясь по лестнице, Яэко сказала:

— Послушай, Томи-тян, давай все-таки посмотрим!

— Ну-у, нехорошо ведь… — ответила Томико. Впрочем, она сама сгорала от любопытства. И они помчались к экспрессу. Подойдя к нужному вагону, девушки через головы провожающих заглянули в окно. Внутри все было залито ярким светом. Они отчетливо увидели сидящую в кресле О-Токи и рядом с ней ее спутника.

— Ты посмотри, как она сияет! — зашептала Яэко.

— А он — ничего, интересный, — Томико впилась глазами в мужчину. — Как ты думаешь, сколько ему лет?

— Лет двадцать семь — двадцать восемь. А может быть, и двадцать пять.

— Значит, на год моложе или старше О-Токи-сан.

— Давай войдем в вагон, подразним!

— Да ты что, Яэ-тян?! Разве можно!

Томико удержала подругу. Некоторое время они следили за парой. Потом Томико сказала:

— Ну ладно, пошли. И так уже здорово опоздали.

Придя в «Коюки», они тотчас же обо всем доложили хозяйке. Для нее это тоже было неожиданностью.

— Вот как?! О-Токи-сан вчера отпросилась на пять-шесть дней. Сказала, что хочет съездить на родину. А сама, значит, с мужчиной… — хозяйка широко раскрыла глаза от удивления.

— Какое там на родину! Ведь О-Токи-сан из провинции Акита, а это совсем в другой стороне.

— Подумать только! Казалась такой скромной. Вот и верь после этого тихоням. Небось гульнет в Киото.

И все три женщины переглянулись.

На следующий вечер Ясуда снова появился в ресторане с каким-то знакомым.

Позднее, проводив его, как обычно, он вернулся и заговорил с Яэко:

— Ну, как О-Токи-сан, наверное, сегодня не работает?

— И не только сегодня. Целую неделю гулять будет! — сообщила Яэко таинственным шепотом.

— Ого! Что же это, свадебное путешествие, что ли? — спросил Ясуда, потягивая вино.

— Вот именно! Просто ума не приложу!

— А что тут особенного? Вы бы тоже попробовали, а?

— Извините уж, не на таковскую напали! Или, может быть, вы Я-сан хотите пригласить?

— Я? Нет! Не могу же я один взять всех вас.

Так поболтав немного, Ясуда ушел. На следующий день опять привел двух знакомых. Пили. И на этот раз прислуживали Томико и Яэко. Разговор снова коснулся О-Токи. Однако О-Токи вскоре удивила всех еще больше.

Самоубийство влюбленных

1

Если ехать из Модзи по основной ветке кагосимского направления, то, не доезжая трех остановок до Хакаты[2], будет маленькая станция Касии. Вправо от этой станции дорога ведет в сторону гор, к синтоистскому храму Касииномия, влево — к бухте Хаката.

Далеко в море тянется узкая коса, соединяющая побережье с гористым островом Сиганосима. Еще дальше в тумане проступает силуэт острова Ноконосима.

Это побережье сейчас называют Касийским взморьем, а в старину оно было известно просто как бухта Касии. Канцлер Отомоно-Табибито, гуляя однажды по берегу, сочинил такие стихи:

На берегу бухты Касии по утрам дети собирают дары моря,
увлажняя рукава чистым и белым песком…

Однако современная рациональная действительность чужда такому лиризму королевской эпохи. Холодным утром 21 января, около половины седьмого, по этому берегу шел рабочий. О нет, он не собирал «дары моря», он направлялся на завод в Надзиму.

Только что рассвело. Над морем висел молочно-белый туман. Очертания косы и острова Сиганосима едва-едва проступали. С воды дул ледяной, пахнущий солью ветер. Рабочий шагал быстро, слегка сутулясь, подняв воротник пальто.

Но этому скалистому берегу проходила кратчайшая дорога на завод.