Точки пересечения

— Этого не было. На голове — летняя кепочка. Угрожая оружием, потребовал у таксиста выручку. Тот оказал сопротивление, тогда преступник выстрелил в упор и скрылся. Таксист находится в тяжелом состоянии. Возможно, не выживет. Уточни у Тюленькина внешность угонщика «Лады» и перезвони мне.

— Могу уточнить прямо сейчас. Тюленькин — в коридоре. Позвать?..

— Зови, уточняй.

Бирюков пригласил Семена Ивановича в кабинет. Стараясь держать телефонную трубку так, чтобы Шахматову был слышен разговор, попросил Тюленькина еще раз вспомнить внешность нападавшего на него парня. Кладовщик уставился взглядом в пол и, как зазубренный урок, повторил прежние показания. Бирюков стал задавать уточняющие вопросы, однако Шахматов сказал:

— Не трать, Антон Игнатьевич, телефонное время. Направь потерпевшего к нам. Ему так или иначе ехать в Новосибирск, чтобы автомашину забрать. Появится что-то новое — немедленно звони.

Тюленькин, узнав, что надо ехать в управление уголовного розыска области, не на шутку перепугался. У него оказалось столько работы на угольном складе — дыхнуть некогда! Когда же Антон сказал, что «Лада» нашлась и находится в Новосибирске, Семен Иванович мгновенно позабыл о работе.

Бирюков задумался. Поведение старого кладовщика казалось подозрительным. Это настораживало. Антон нажал клавишу селектора и попросил Голубева:

— Слава, организуй мне встречу с Шуриком Ахмеровым.

— Игнатьич, телепатия существует! — воскликнул Голубев. — Минуту назад я позвонил директору промкомбината, чтобы срочно направил Шурика к нам в райотдел.

— Как появится — сразу ко мне.

— Есть, сразу к тебе!

Ахмеров оказался белобрысым, заикающимся от волнения пареньком, которому с виду можно было дать не больше шестнадцати лет. На самом деле, как узнал Антон, в прошлом году Шурику исполнилось восемнадцать, в связи с чем ему пришлось после совершеннолетия около года отбывать наказание не в воспитательной колонии, где содержатся несовершеннолетние правонарушители, а в исправительно-трудовой, вместе со взрослыми преступниками.

— Понравилось там? — стараясь издали подойти к интересующей теме, спросил Антон.

Шурик смущенно улыбнулся:

— В в-воспитательной, у малолеток, лучше.

— Тебе, дружок, теперь уже в воспитательную не попасть. Только в исправительно-трудовой будешь отбывать наказание, если пойдешь по прежней дорожке.

— Я вообще за-закаялся туда попадать.

— А за что сел?

— За школьный ма-магнитофон.

— Украл?

— Ну. В Новосибирске на барахолке толкнул за сто рублей. Хотел за-заграничные джинсы купить.

— Житья не было без заморских штанов?

— Д-да н-ну их! Сам себе за-заморочил голову. Дружки в импорте рисуются. Хотел всех пе-переплюнуть.

— С теми, с кем отбывал наказание, не встречаешься?

На лице Ахмерова появилось удивление:

— Зачем встречаться? В колониях больше — одни ханыги.

Антон помолчал.

— Скажи, Шурик, ты не знаешь молодого здорового парня, у которого на груди татуировка — «Три богатыря»?

— Ка-ка-кажется, не знаю, — заикаясь сильнее обычного, ответил Ахмеров.

— А если честно, Шурик?..

Ахмеров мялся, опустил глаза, словно решал: говорить — не говорить. Наконец сказал:

— «Трех богатырей» Савка Вожегов в колонии вы-вы-колол.

Бирюков мгновенно сосредоточился:

— Кто он? Где теперь?

Шурик покосился на молчаливо сидящего Голубева, вздохнул и, с трудом преодолевая заикание, медленно стал рассказывать. Наказание Ахмеров отбывал в Красноярском крае, где и познакомился с Вожеговым. Когда Шурика перевели в исправительно-трудовую колонию, Савелий уже больше месяца находился там. До этого, будучи, как и Шурик, несовершеннолетним, он год и десять месяцев пробыл в воспитательно-трудовой колонии. Судимость у Вожегова, по его словам, была за хулиганство. Говорил, что «на спор с огольцами пырнул ножом одного пузана». Освободился Савелий на неделю раньше Шурика и сказал Ахмерову, что сразу поедет в Минск, к родителям. А еще он хвастался, будто знает в лесу под Минском потайной немецкий склад оружия, оставшийся от войны. В этом складе всяких разных пистолетов и патронов — тьма-тьмущая!

— В наш район Вожегов не собирался заглянуть? — спросил Бирюков.

Шурик крутнул головой:

— Нет, не собирался. Чего Савке тут делать?..

— Допустим, у тебя погостить.

— Нужны мне такие гости!

— Адресами-то, наверное, обменялись перед расставанием?

— Нет.

— Честно, Шурик, говори.

— Че-честное слово, я Савкин адрес не знаю, — Ахмеров смущенно потупился. — Он, правда, мой адресок на всякий случай за-записал.

— Значит, мог Вожегов у нас появиться?

— Зачем?.. Я всем париям в колонии сказал, что с прошлым за-завязываю намертво.

Бирюков обстоятельно стал выяснять внешность Вожегова. По словам Ахмерова, тот выглядел примерно так, как описал угонщика «Лады» кладовщик Тюленькин. Когда Шурик вышел из кабинета, Голубев со свойственной ему горячностью заговорил:

— Игнатьич, по-моему, потерпевший старикан наделал много шума из ничего. Выдумал вооруженного бандита! Ну, действительно, зачем тому же Вожегову ехать из Минска в Сибирь? И, тем более, в наш район! Золотых россыпей у нас нет…