Точку поставит сталь (СИ)

Девушка подвела меня к стене, свободной рукой пощёлкала по местному клавиатону, тут же разламывая серую поверхность в самую настоящую дверь. Вывела в коридор, с каждым нашим шагом наполнявшийся всё более сильным светом.

Стены снова оказались окрашены серым, чуть более серым, белым и чуть менее белым. В спутанных мыслях мелькнуло, будто мы снова очутились в полноценном царстве Диктатиона Кри, предпочитающего… хотя стоп, а разве это не так?

Со всех сторон за мной наблюдали строгие указатели на непонятном языке, смутно знакомом, но всё равно чужом. Пол казался приятно-шершавым и почему-то тёплым.

Несмотря на задор, с которым Ч’айя выкорчевала меня из кресла и потащила по внутренностям «Корня», я ощущал, до чего девчонке непросто. Постарался идти ровнее, почти не наваливаться. И пробормотал, чтобы хоть как-то отвлечь от ожидания неминуемого…

— Могу помочь…

— Вот как? — пропыхтела она из-под моей руки.

— Не физически, конечно… Но чтобы не было так… ах, байши!.. — Я оступился, но удержал равновесие и постарался не завалиться на помощницу. — Прости. Но может и сработать…

— И что же это? — Она совершенно точно не верила, но правила игры приняла.

— Помнишь… — мне стоило большого труда говорить через одышку и боль, но оно того определённо стоило, — как я всё обещал рассказать тебе про свои умения?

— Ты немало обещаешь, Ланс Скичира!

Она усмехнулась, как не умел больше никто во всём Тиаме — чуть саркастично, но без злобы. Замерла на перекрёстке коридоров, совсем ненадолго (даже джи-там в системе потолочных динамиков подсказать не успел), и сориентировалась по настенным надписям. Которые, судя по всему, уже научилась расшифровывать.

— Сапфир успела мне кратенько поведать про твои… таланты. — С новой силой подхватив меня за ремень, Ч’айя потащила направо. Теперь коридор едва заметно уходил вниз. — Хотя я так и не уловила сути…

— Ага, от других это звучит странно, — то ли хохотнул, то ли булькнул я. Снова ощутил неизбежный медный привкус. — Просто самому пояснить не подворачивалось подходящего момента.

— Ха-х, Ланс! Ты же знаешь, как говорят в Бонжуре? Если долго ждать подхо… осторожнее! — Мои ноги снова чуть не заплелись, но девушка удержала от падения. Продолжила с фальшивым оптимизмом, за которым почти не пряталась подступающая паника: — Если долго ждать подходящего момента подкатить к интересной самочке, в один прекрасный день можно встретить её в окружении выводка крысят от совсем другого парнишки.

Я рассмеялся-всхлипнул, в очередной раз поражаясь, как быстро Ч’айя впитывала культуры, на постижение которых у меня самого ушёл не один год. А ещё накатило осознание, что мне бесконечно приятно опираться на её плечо… Хоть и столь же бесконечно ненавистно ощущать себя настолько беспомощным.

Ч’айя будто уловила перемену настроения. Извернулась, заглядывая в лицо:

— Ну, джадуга, так ты, наконец, расскажешь?

— О, детка, расскажу… только не смеяться, уговор? В общем, это такой волшебный стих. Я читаю его чу-ха, а затем приказываю делать всё, как велю. Если хочешь, я прочитаю его тебе и заставлю думать, что у тебя утроились силы… или ты вообще можешь нести меня на руках.

Она негромко рассмеялась. Приятно, мелодично, но излишне нервно. Будто через подступающие слёзы.

— Что ж, давай, родной, нам сейчас любая помощь пригодится…

Мы снова свернули. Девушка открыла ещё одну дверь на кодовом замке.

Пока её пальцы танцевали по местному аналогу клавиатона, я умудрился-таки выдернуть из кармана неприятно-облегчённую флягу. Покачал над ухом и убедился, что Благодетельная Когане Но даёт мне возможность насладиться ещё одним глотком не самой дурной паймы.

И вдруг бросил через плечо. Не глядя, не оборачиваясь и не комментируя.

По коридору, помогая гулким ударным потолочный музыки, прокатилось жестяное эхо отскочившей фляги. Девушка под моей рукой вздрогнула, но промолчала. А я набрал в лёгкие как можно больше воздуха (стараясь не морщиться и не кашлять кровью), и неспешно, хоть и совсем не попадая в ритмы и басы «низкого писка», начал читать.

— Девять крохотных мышат,

Сговорились не дышать…

Один вдруг затих не шурша,

Осталось лишь восемь мышат…

За следующей дверью нас определённо ждало что-то лекарское. Это ощущалось и в настенных символах, и в изгибах мебели. Не перебивая, но и не мешкая, Ч’айя потащила меня через приёмные покои.

— Задохнулся второй насовсем,

И мышаток осталось семь.

У третьего лопнул глаз,

И шесть уже мышек сейчас.

Четвёртой не устоять,

И вот уж мышей только пять…

Автоматизированные двери расступались перед нами, и в какой-то момент я ощутил себя в просторном зале, разделённом на полупрозрачные кабины, назначение которых не вызывало никаких сомнений.

Музыка осталась за порогом, стихла, умерла в потолочных динамиках.

— Не вынесла пятая мышка,