Точку поставит сталь (СИ)

Я покидаю канал «Ломкая горечь», и искренне прошу прощения у каждого, кто расстроен, обескуражен или озлоблен этой новостью. Чапати… моё воплощение Чапати, приняла решение встать на путь чибито, отсроченной смерти по заветам предков… и пусть множатся дни тех, кто не знает смысла этого архаичного понятия.

В эти дни, проведённые в одиночестве и раздумьях, мне было очень нелегко. А от помешательства удерживало лишь осознание, что вокруг меня, за стенами комплеблоков и совсем рядом — в Бонжуре и даже за его пределами, — меня всё-таки окружают те, кто будет помнить эту версию Чапати и просить Всемилосердную Когане Но о снисхождении к моей душе.

Я склоняюсь перед вами в ожидании прощения и шепчу слова расставания.

Знаю, так было нельзя, но я осмелилась, даже осознавая последующее посмертное наказание за порогом крематория… да, мои сердечные, Моноспектральная Чапати закончила путь киуаам-пуджа. Сделала это сама, и лапа моя не дрогнула ни разу.

Теперь голова моя опалена огнём, и нет на ней ни единого волоска. Щёки мои покрывают глубокие шрамы и едкая мазь, отдаляющая заживление. Веки Чапати срезаны, дабы я смогла увидеть то, что было скрыто в моей жизни завесами самонадеянности и слепой любви. Ритуальный нож-пурпа в моих пальцах рассёк кончик хвоста надвое и сделал надрезы на пятках; колючим поясом перехвачена моя лёгкая накидка.

Таков путь осознания позора, путь ожидания конца без помыслов о прижизненном прощении и даже тени милосердия к самой себе. И единственное, о чём я прошу своих драгоценных — это не жалеть Моноспектральную Чапати. Она, мои добросердечные, лишь образ, яркий символ и мифическая личность, и спустя какое-то время она обязательно возродится, обновлённая и ещё более сильная!

А ты… Малыш, если ты вдруг слышишь этот голос на потоках станции «Ломкая горечь»… мне остаётся лишь надеяться, что ты поймёшь. И не станешь держать на меня зла, когда мы обязательно увидимся снова в других жизнях…

На этом — всё. Берегите близких и себя.

Мира — добрым, и пусть враги боятся правды, которая однажды непременно разотрёт их в пыль!

Глава 4 ТЫ ПРИЗЫВАЕШЬ СМЕРТЬ

Первый блокпост мы проскочили на удивление легко.

Было непросто, но я улавливал обрывки переговоров, и даже по тона́м определил, что проблем почти не возникло.

А вот на втором заминка всё же случилась…

Это, конечно, заставило понервничать. Даже осторожно протянуть руку к поясу и расстегнуть кобуру «Наковальни».

Вообще не скажу, что не нервничал и до этого момента. Да и комфортным моё странное путешествие назвать было сложно. Да что там? Я видел консервированную рыбу, которой приходилось удобнее, чем мне сейчас.

Темнота, духота, постоянная тряска и непрерывное мычание десятков коров вокруг создавали фон настолько давящий и бьющий по нервам, что меня почти колотило. А может, и колотило бы, не будь новое транспортное средство таким… тесным.

В общем, на втором блокпосту к разговору с ракшак присоединились старшие сааду храма «Благочинного Выжидательного Созерцания». Может, даже сам Пикири подключился. И проходил этот разговор — вынуждая свински потеть и ожидать дурного, — на чуть повышенных тонах. А ещё меня в роли незапланированного пассажира откровенно бесило отсутствие возможности узнать, как далеко мы сумели добраться.

Стараясь дышать как можно тише, я вслушивался в голоса снаружи.

По всему выходило, что переговоры затягивались. До меня доносились жалкие обрывки, но было нетрудно понять — служивым вообще не впилось убирать заградительные конструкции и отгонять выставленную технику только для того чтобы пропустить процессию сааду с дюжиной самодвижущихся повозок, гружёных гробами. Да в придачу внушительное стадо священных животных, выводимых из опасной зоны, чтобы любимиц Когане Но не посекло случайными фанга.

Спина взмокла, руку на башере начало сводить. Разговор снаружи становился всё более громким и напряжённым. Судя по всему, теперь внимание ракшак привлекли раненые, в которых ретивые офицеры заподозрили не пострадавших мирных чу-ха, а покалеченных в боях казоку-йодда, решивших тихонечко покинуть жаркий район.

Несмотря на дозволение первой линии блокады, кто-то из хвостатых в униформе визгливо приказывал разворачивать колонну и возвращаться в Бонжур.

А затем я услышал голос Пикири, теперь в этом сомнений не оставалось. Причём голос не привычный мягкий, которым тот травил поучительные байки в полумраке питейных за пиалой паймы, а напористый и резкий, каким только истории о боевых победах Когане Но рассказывать.

— Тогда советую немедленно изучить историю нашего славного гнезда, — говорил он под аккомпанемент испуганного мычания. — Давайте, господин ракшак, прямо сейчас, пока Мицелиум не рухнул окончательно! Найдите всё, что сможете о Напряжённых Затянувшихся Переговорах, когда от гнезда на месяц была отрезана целая Ниточка! Про эпидемию хвостолома, сожравшую несколько десятков тысяч мирных чу-ха за считанные дни!