Точку поставит сталь (СИ)

Ненадолго задержавшись на окраине гигантского рынка, я прикинул дальнейший маршрут. Подниматься на Тысячу Дорог казалось не очень разумным. В принципе, поездка вообще представлялась не очень-то умным предприятием, но раз уж взялся, то стоит хотя бы минимизировать риски.

Решившись, я свернул на Сквозной Технический Проезд № 1117. Камер тут не было, летательным наблюдателям мешали нависающие над СТП серпантины Тысячи, и уже через пару километров «Барру» покатила на восток.

Подъём Танкен вывел меня на магистраль Ху-Абан, откуда открывался прямой путь в Чучсин, ровнёхонько меж Холмами Инкамо и Каменными садами. Над магистралью с характерным завыванием проносились беспилотники тетронов, напичканные камерами и сканерами.

Впрочем, на поток фаэтонов они внимания обращали мало. А поток был в наличии, деловитый и многочисленный, как в любой прочий день в шумном гнезде. И если бы не отголоски сирен да столбы дыма в западных районах (их становилось всё больше), о начинающейся катастрофе вообще бы ничего не говорило.

Чему, однако же, удивляться? Это же чу-ха. И пока кто-то не приставит башер к затылку их близкого родственника, они даже не подумают бросить ежедневные хлопоты по выживанию и обогащению. А может и тогда взвесят, стоит ли оно?

Ху-Абан разветвилась. Встопорщилась трамплинами-выходами в полётные коридоры, но к такому риску я тоже был не готов. Да что там⁈ Лучше дойду до «Арены» пешком, но бросить угнанную развалюху в полёт не осмелюсь…

Даже без пристальных взглядов беспилотников начинало казаться, что все меня видят в этой инородной тачке «Хвостов»; видят, брезгливо осуждают, вот-вот разоблачат и, наконец, прихлопнут, как чужеродный и опасный элемент.

Я приказал себе успокоиться.

Это всего лишь очередная работа.

Не совсем она, но близко.

Просто работа.

Может, даже последняя.

Гнездо опутывало, пульсировало, шумело и тяжело дышало пылевыми вихрями. Гнездо намекало, что идея поездки была несвоевременной и глупой. Конечно, в свете недавних освежающих новостей Ч’айя справится и без присутствия верного терюнаши, но… на секунду мне показалось, что я согласился отдать долг назло.

Назло себе, клятому Диктатиону или даже обстоятельствам.

Святая корова Чооты Пар, пусть даже и так, я подумаю об этом завтра!

А пока в голове снова мягко пошиккивал «джаз», перебиваемый воспоминаниями о сбивчивой утренней болтовне Чихри Белохвоста, чтоб ему было неладно…

— Куо-куо, терюнаша! Это Чихри, двоюродный братень Подверни Штанину, сисадда⁈ Помнишь такого⁈ На спор помнишь, я тебе помогашил недавно с ветростантом, до «Слюдяного моста» летали, сисадда? Ты мне пообещался тама на крыше, мне братень подтвердил прямо честно-честно, сисадда? В общ, я «вексиль» буду просить, сисадда⁈ Очень надо, прям важно, я ваще не знаю, кого ещё впрягать, важное это очень и непонятное…

Я смог только угукнуть. Через стиснутые зубы, потому что дистант-пилота ветростата с рекламой сухой закуски «Соно-чи» на борту я вспомнил сразу. Того самого, что забросил нас со стаей «Добродетельных садовников» на прекрасный видовой балкон «Слюдяного моста», а затем вернул наши жопы в Бонжур.

Как вспомнил и «вексель чести», опрометчиво обещанный родичу Подверни Штанину за помощь…

— В общ, я про концерт. «Радуга» где выступать будет, сисадда⁈ Тут слухи ходют прямо гадские, что беда будет, а не концерт, нужно делать что-то! От них самих протекло, многие уже знают, прямо точно многие! Оно, конечно, не доказано, но если знать, где копать, так реку субуры найдёшь, сисадда? Ну я и копнул! Песенники эти, «восьмицветники», задумали всех на концерте, стало быть, укантрожопить, сисадда⁈ Прямо всех, и самим тоже под музло хвосты скрутить, сисадда⁈ За ними же миллионы фанатеев пойдут, ну, понятно же! Говорят, они раздадут всем таблетки, чтоб в газировку их бамс и сразу вжих, в глоток, и мигом отъехал! Ты слушаешь, терюнаша⁈

Я снова угукнул. Поёрзал на кровати, оправил белый халат «Диктата». Напряжённые плечи Ч’айи за дисплеями консоли не позволяли в полной мере вникнуть в поток изливаемых на меня откровений.

— В общ, весь стадион они положить собрались, сисадда⁈ — продолжал тараторить Чихри, временами срываясь на неприятный визг. — А кто по норам смотреть станет, тем другой приказ дадут, ну нормально ли⁈ Это не точно, терюнаша, но об этом уже просыпается, прямо нельзя не поверить, я в этих борфах никогда хорошего не видел! А у меня дочки там! И подружайки их! «Болтушки» не слушают, сами не вернутся! Дуй к борфам этим из «Восьмого цвета», давай там прямо жахни их колдунством своим, и узнай всё, будут они честных чу-ха потравлять или это брехня всё и я соседке своей язык вырву…

Я прикрыл глаза. Спросил негромко, по возможности без сарказма:

— Ты, пунчи, должно быть шутишь?

Он замолчал, будто получил по рёбрам. Рявкнул так, что я услышал клацанье зубов:

— А в твоём круге ваще такое шуткование бывает⁈

— Байши… Пунчи, если это сон, купи мне телёнка?

— Не-е, терюнаша. Это совсем даже и не сон…

«Мицуха» скрипела и шумела в моём заушнике, будто речной поток, но это не помешало Чихри закончить сбивчивую речь.