Точно как на небесах

– Я – нет, – еще больше осмелела Гонория. – Вероятно, потому что сама играю именно на скрипке.

Она тут же подумала, что слово «играю» в ее устах звучит несколько самонадеянно, но не стала говорить этого вслух.

Леди Данбери снова ударила тростью об пол.

– Я не узнала барышню, которая играла на фортепиано.

– Это мисс Уинтер, гувернантка младших дочерей леди Плейнсуорт. Моя кузина Сара заболела, и ей потребовалась замена. – Гонория нахмурилась. – Я думала, что перед концертом об этом объявили.

– Вполне возможно. Должно быть, я не услышала.

Гонория едва не выразила надежду на то, что леди Данбери не слышала и всего остального, однако вовремя спохватилась. Сегодня она обязана излучать радость… Черт бы побрал Маркуса, а заодно и Фелисити Федерингтон! Они совершенно выбивали ее из колеи.

– На кого вы смотрите? – поинтересовалась леди Данбери.

Гонория стремительно ответила:

– Ни на кого.

– Тогда кого вы высматриваете?

О небо, это не женщина, а клещ.

– Абсолютно никого, мадам, – со всей возможной безмятежностью отозвалась Гонория.

– Хмм. Кстати, он мой племянник.

Гонория постаралась сохранить невозмутимый вид:

– Простите, мадам?

– Чаттерис. Он мой правнучатый племянник, хотя это «пра» меня раздражает. Сразу чувствуешь себя древней развалиной.

Гонория посмотрела на Маркуса, затем снова перевела взгляд на леди Данбери:

– Мар… То есть лорд Чаттерис ваш племянник?

– Да, только он навещает меня реже, чем следовало бы.

– Просто он ненавидит Лондон, – не подумав, пробормотала Гонория.

Леди Данбери усмехнулась:

– Вот как? Вы и это знаете?

Гонория с ужасом почувствовала, что краснеет.

– Я знакома с ним практически всю жизнь.

– Да-да, – задумчиво пробурчала леди Данбери. – Мне говорили. Я… – с пугающим блеском в глазах она резко подалась вперед, – я намерена оказать вам неоценимую услугу.

– О, пожалуйста, не беспокойтесь, – слабо запротестовала Гонория, потому что выражение лица пожилой графини явно не предвещало ничего хорошего.

– Пфф. Предоставьте это мне. Такого рода вещи мне удаются всегда. – Она помолчала. – Ну, строго говоря, пока через раз, пятьдесят на пятьдесят, но я смотрю в будущее с оптимизмом.

– Простите, я… – в недоумении начала Гонория.

Леди Данбери проигнорировала ее.

– Мистер Бриджертон! – громко позвала она.

И взмахнула рукой. К несчастью, именно к этой конечности прилагалась трость, и Гонории пришлось резко наклониться вправо и пригнуться, дабы не лишиться уха.

Восстановив равновесие, Гонория выпрямилась и обнаружила, что к ним присоединился красавец с искрящимися весельем зелеными глазами. Еще до того как он представился, она догадалась, что это Колин Бриджертон, один из старших братьев Грегори Бриджертона. Гонория никогда не видела его, зато слышала о нем предостаточно. Ее старшие сестры (до замужества, разумеется) были от него без ума. И не только они. Его сногсшибательное обаяние упоминалось в светских сплетнях почти так же часто, как его потрясающая улыбка.

В данный момент эта улыбка предназначалась Гонории и, откровенно говоря, произвела на нее большое, очень-очень большое впечатление. Если бы она не была отчаянно влюблена в Маркуса (чья улыбка была куда менее заметной и оттого куда более многозначительной), то ей грозила бы большая, очень-очень большая опасность.

– Меня долго не было в Англии, – приятным голосом произнес мистер Бриджертон, поцеловав Гонории руку. – Очевидно, поэтому я до сих пор не имел счастья быть вам представленным.

Гонория кивнула и собиралась произнести какую-нибудь общепринятую пустую любезность, но тут увидела, что у него забинтована рука.

– Надеюсь, ваша рана не причиняет вам серьезного беспокойства?

– Ах, это? – Он поднял руку. Пальцы не были забинтованы, но все остальное сильно походило на белую рукавицу. – Пустяки, небольшая неприятность с ножом для открывания писем.

– Пожалуйста, следите за тем, чтобы не было воспаления, – сказала Гонория чуть настойчивее, чем требовал этикет. – Если заметите покраснение, припухлость или еще того хуже – желтизну, немедленно обратитесь к доктору.

– Как насчет зеленого?

– Простите?

– Вы перечислили так много цветов, которых мне надо опасаться.

Что за легкомыслие? Воспаленные раны – не повод для шуток.

– Леди Гонория? – произнес он.

Она решила пропустить его неуместные комментарии мимо ушей.

– Главное, следите, не отходят ли от раны красноватые полосы. Это самый плохой признак.

Он моргнул и с интересом посмотрел на свою руку.

– Насколько красные?

– Прошу простить?

– Насколько красными должны быть полосы, чтобы считаться плохим признаком?

– Откуда у вас такие познания в медицине? – вмешалась леди Данбери.

– Я не знаю, насколько красными они должны быть, – ответила Гонория мистеру Бриджертону. – Думаю, их не должно быть вовсе. Любой намек на что-либо, похожее на полосу, нужно воспринимать как сигнал тревоги. – Она повернулась к леди Данбери: – Я недавно помогала ухаживать за… сильно воспаленной раной.

– Рука? – рявкнула леди Данбери.

Гонория молча вытаращила глаза.