Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024

«Мы всегда исходим из того, что охотница – это ведьма. Она призывает Вия, тот видит бурсака, монстры набрасываются, бурсак мертв. Но что, если не ведьме надо было увидеть бурсака, а бурсаку – ведьму? Как она есть, слабая, мертвая, запутавшаяся девушка, или старуха, или сверхъестественное существо, не суть – но видя, ты познаешь, ты овладеваешь, ты побеждаешь противника».

Из лекций Н. Е. Ищенко

«Дезинтегратор».

Услышанное за обедом слово беспокоит его.

Может, поэтому все возвращается к тому дню.

…В старой церкви горят свечи, сотни свечей и одуряюще пахнет – воском? Ладаном? Он-я-Брут истошно мечется по внутреннему меловому кругу, забыв про молитвы. Голосит ведьма, призывая Вия.

А потом он встает с колен. Он медленно встает с колен.

Он чувствует, как с него начинает сползать кожа.

Сначала это внешнее, сгенерированное тренажером, – бурсачья ряса, бурсачьи стоптанные сапоги, бурсачье испуганное лицо и выпученные глаза, распахнутый в крике рот. Потом с него сползает то, что он за двадцать два года привык считать собой. Темноволосый неулыбчивый мальчик Юрка, не умевший дружить. Студент-первогодок, влюбленный как дурак в какую-то Женьку, старающийся заслужить расположение какого-то Славика, восхищающийся каким-то Ищенко.

Сползают кеды и толстовка.

Сползают качающиеся в прямоугольной чаше пруда желтые звездочки нарциссов.

Сползает плоть, обнажая кости.

Ведьма в гробу замолкает.

Ей тоже страшно. Мучительно страшно.

Потом с него сползает и страх, оставляя лишь тошнотворное любопытство и голод.

Ужасный, нестерпимый голод.

Где-то во внешнем пространстве кричит Женька. Пронзительно кричит, как будто ее убивают. Но убивают не ее. Не совсем ЕЕ.

В последний миг перед пробуждением Юрек вспоминает – ассистента Женьки звали Николь. Это Николь любила нарциссы, а Женька предпочитала горько пахнущие осенние астры. Логично, ведь ее день рождения в сентябре.

– Как я погляжу, вы кое-что вспомнили.

Юрек недоуменно озирается. Он сидит на кушетке в кабинете. Похоже, что в медицинском кабинете. За окном день, ветер раздувает белые легкие занавески, остро блестят в солнечном свете какие-то приборы.

Напротив, в кресле за массивным столом, расположился фельдшер с голубыми глазами.

– Георгий, я знал, что дезинтеграторы способны уничтожать чужие нейросети, но не знал, что они могут настолько повредить и себе. Иначе, конечно, не поставил бы вас в пару с Замятиной. Или поставил бы? Можете считать меня бесчувственной скотиной, но я до сих пор не могу ответить себе на этот вопрос.

– Где мы?

– В смысле?

Фельдшер – или НЕ фельдшер – улыбается.

– Это у вас, Георгий, нужно спросить, где мы. Вы же создали этот прекрасный виртуальный мирок, где греете на груди выброс и сожительствуете с ведьмой, в то время как ваше бренное тело лежит на аппарате ИВЛ в клинике 3-го медицинского. И по-видимому, вам все равно, что еще немного – и вас отключат от аппаратов, потому что гражданин в коме, скажем прямо, не очень полезный для общества гражданин.

Юрек оглядывается. Солнце за окном слепит, бьет в глаза. Что значит «в коме»?