Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024

Ромкин фургончик ожидал у сарая. Обычный крытый грузовик, в таких развозят продукты по магазинам. По извечной шоферской привычке Ромка дремал за рулем.

Засоню быстро пробудили, в фургон загрузили восемь десятков ящиков, в каждом из которых позвякивало двадцать четыре закупоренные поллитровки с драгоценным напитком.

Клава вынесла бумаги: неразборчиво заполненный путевой лист для Ромки, а для Микшана и вовсе не пойми какую бумажонку с неформальными пояснениями: Сережик, Антонина и тому подобными. Никаких цен и адресов не было, ящики и бутылки считались оборотной тарой: сколько увез, столько и привезти обязан, только бутылки увозились полными, а возвращаться должны были пустыми. Короче, дело у Клавы было поставлено на поток.

— Деньги будешь получать по счету, но без расписок, — внушала хозяйственная тетка. — У нас все по-честному, не как в сельмаге.

Наконец тронулись в путь. Микшан смотрел, как убегает встречь машине недавно отремонтированная лента шоссе, и думал, что дело, кажется, оборачивается неплохо. Евстихей до города, поди, не достанет, от Клавы тоже можно сбежать, да еще с деньгами. Грозить она, конечно, может, но не в полицию же ей обращаться, самогонщице. Еще бы паспортом разжиться, и совсем было бы отличненько. Но и так нормуль.

В городе Микшан бывал, когда его с классом возили туда на экскурсию. Тут любой поймет, что шляться на экскурсии — самое безнадежное дело. С городом так не познакомишься.

Зато фургончик петлял по каким-то закоулкам, шикарные проспекты лишь изредка пересекал, у питейных заведений останавливаясь лишь возле заднего входа. Сгружали один-два ящика и отправлялись дальше. Сережик с Клавиной цидульки оказался лощеным барменом из сияющего ресторана, а Антонина — потрепанной бабкой из пункта приема пустых бутылок. Зато Сережик взял один ящик кальвадоса, а Антонина — семь. Пачка денег в Клавиной сумке ощутимо толстела, и все притягательней становилась мысль, что тут хватит на целый месяц роскошной жизни. О том, что будет через месяц, как-то не думалось.

Последняя точка была, на Микшанин взгляд., странная. Вход с проспекта, резная парадная дверь, вывеска с золочеными буквами, все как в приличном заведении. «Досугово-оздоровительный центр» — не какая-нибудь забегаловка, но дверь ведет в крошечную пристроечку, в какой и забегаловке стыдно быть. Пристроечка даже не одноэтажная, прикрывает ход в подвал того дома, к которому она прилепилась.

В этот микроцентр следовало доставить десять ящиков кальвадоса и единственный ящик ракии. Слива давно отошла, и ракия у Клавы заканчивалась.

Ромик на этот раз особо помогать не стал, скинул ящики на тротуар и полез в кабину.

— Внутрь занесешь сам, а я поеду. Мне еще кой-куда надо. А ты товар сдашь и в деревню вернешься своим ходом. Автобусный билет Клавке сдашь.

Дверь в центр была не заперта, отремонтированная лестница и впрямь вела в подвальное помещение. Несмотря на низкие потолки, там также были порядок, уют и красота. На стенах под стеклом висели большие фотографии, на которых красовались парни в кольчугах и с мечами в руках. Очень эти фотки не понравились Микшану, слишком уж они напоминали светлого рыцаря… забыл, как его звали…

Микшан подошел ближе, прочитал подпись под одной из фотографий: «Слет реконструкторов в…» Название места, где был слет, оказалось каким-то дурацким, его Микшан читать не стал.

В помещении центра не было никого, дверь в глубь подвала оказалась заперта.

Что делать прикажете? У реконструкторов, что бы это слово ни значило, можно было бы поспрошать о светлом рыцаре, жаль, забыл его имя. Хотя если они из одной банды, то от них следует держаться подальше. Вот только деньги кто будет платить? Одиннадцать ящиков самогона, не кот чихнул.

В зальце стоял письменный стол и больше никакой мебели. Микшан присел на крайний ящик. Бутылки стеклянные, что им будет… В носу свербило, напоминая, что в любую минуту может ожечь болью. Видать, не удалось накрепко избавиться от Евстихеевой цепи. Вроде и свободен, а в носу свербит. Слово это любила повторять мамка. Она сразу чуяла, если Микшан затевал какую шкоду, и тут же спрашивала: «Что, в носу засвербило? По крапиве соскучился? Она тебе разом и нос, и жопу прочистит».

Эх, почему маманя не остановила его, когда он в проклятый сад полез? Хотя он бы все равно не послушался.

Запертая дверь в глубине зала беззвучно отворилась. Вошел… ну, кто еще мог войти в помещение, украшенное фотографиями вооруженных реконструкторов? Высокий шлем, ладная кольчуга, меч на поясе. И даже имя, которое минуту назад начисто вымело из памяти, немедленно вспомнилось.

Белый рыцарь Патр собственной персоной стоял перед Микшаном.

И вот его надо убивать… Чем? — проткнутым носом? Или отравленным яблоком, которое еще не отличить от съедобного?

— Я… это… — промямлил Микшан. — Я товар привез, а тут никого. Не знаю, кому сдать и деньги получить.

— Товар, значит, — проскрипел рыцарь. — В обход сухого закона, который у нас в клубе. У нас дозволено медоварение, а ты что приволок?

— Кальвадос, — быстро ответил Микшан. — Он не хуже медовухи. У нас без обмана.