Тогда я иду к вам (СИ)

Так и пошло. Сначала кабаки да крестьянские свадьбы. Дальше — больше. Переключился на благородных. Выиграл «фон-кард», розыгрыш которой проходил раз в год и позволял — что логично — получить приставку к фамилии «фон». Создал репутацию, построил дом, посадил конкурентов…

— И вот это все — он обвел рукой мою гостиную, — венец моей карьеры! Если я справлюсь, король обещал взять меня на новую должность Королевского Распорядителя!

— Посмертную? — восхитилась я.

— Ага. И тут появляется Анж. То есть ты…И если в первый раз сделал все феерично, то сегодня…. — Арман чуть не плакал. — Ну вот скажи, зачем тебе это надо?

Ну я и сказала.

Во всех подробностях.

Оба погрустнели. С одной стороны, фон Буран проникся моей историей и тоже захотел помочь. С другой — отбор провалить ему тоже нельзя.

Но когда я искала легких путей?

— То есть нам надо, чтобы каждый конкурс был идеален?

— Угу, — уныло.

— И все были в восторге?

— Угу, — тоскливо.

— Да не вопрос.

— Чо?

— Ну это конкурсы должны быть идеальны — не невесты, — я кровожадно ухмыльнулась. — Да и на свиданиях оторвусь. Так что не бойся — все у тебя будет. — и вспомнила еще об одном, — Только с Филиппом помирись.

— С первым секретарем? — Арман удивился. — Так когда я с ним ссорился?

— Не важно. Просто помирись. Это мое условие. А! И еще одно.

— Какое? — кажется, он был согласен на все.

— Свадьбу мне устроишь?

И мы расстались почти влюбленными друг в друга.

— Хм, Анж…И что это мы тут делаем?

Ректор был сильно хмур и витал в облаках.

Там, в облаках, я так полагаю ему мерещился кое-кто роскошный в красном платье, потому я не слишком его теребила. Просто молча привезла в дремучий лес.

— Гулять будем, — пожала плечами. — С невестами. Березки, цветочки, красные шапочки…

— Бере… что? — он запнулся еще на первом слове.

— …зки, — у меня, между прочим, тоже не особо настроение. — Вот у вас жизнь полна опасностей?

— Ну… редко, но…

— И нужно надежное плечо?

— Неплохо бы…

— И чтобы если что рука об руку в светлое будущее?

— Я не понял, мы мне жену сейчас выбираем или телохранителя? — действительно не понял ректор.

— Особой разницы не вижу, — буркнула. — Пусть покажут, что готовы сражаться на вашей стороне — по мне так это более важное умение для спутницы, чем крестиком вышивать.

— О, кто-то вышивать умеет? — заинтересовался Алик.

— Нет! — рявкнула я. — А вот и девочки, — осклабились.

Девочки выглядели… как на подбор. В том смысле, что подбирала я их тщательного. Тест Люшера, пятна Роршаха, шкала депрессии Бека… Им повезло, что я в свое время подозревала в себе многи ерасстройства и вообще считала, что себя надо познавать и изучать, а потому проходила все психологические тесты, которые были доступны в Интернете.

Так что зеленых от ужаса перед происходящим, в цвет деревьев, невест уже почти ни к чему готовить не надо было. Они немного оживились при появлении ректора и корзинки для пикника, которую я тому сунула, но тут же сникли, когда выяснилось, что пикник будет во-он за той чащей, по тропинке через холм к реке. Там потрясающее место.

— То есть нам просто надо пойти на полянку, выпить вина и поесть? — недоверчиво посмотрел на меня Альдорелло.

— Конечно, — я вернула ему честный взгляд. Обожаю устраивать сюрпризы без намеков.

— Но то, что ты говорил про сражаться и красную шапочку…

— Мясом наружу? — любезно уточнила я, сбивая с мысли.

— Ч-что?

— Ничего. Приятной прогулки.

Вот такая я загадочная.

Настроение и правда было отвратительным.

И дело даже не в алкогольных посиделках с Арманом. А в том, что с утра меня во временно предоставленный кабинет вызвал Камилл и устроил форменный допрос. Видела ли я когда-нибудь блондинку, которая представляется как Анжелика фон Фон, и не имею ли я какого к ней отношения, и не знаю ли я, как она пробралась в Академию… И при этом смотрел так странно-странно, но не так, как я привыкла, обычно смотрят на меня мужчины — с ужасом и благоговением, хоть в каком я виде.

А по-другому… Как будто…

Как будто я ему чужа-ая! И вра-а-аг! И вообще престу-у-упница!

И даже шуток моих не понима-а-ал!

На этом снова захотелось делать рыдашки.

Почему же он ко мне так переменился?!

— Чего это она опять в слезы? — шепнул полосатик розовому.

Еди поджидал меня за терновым кустом.

— Переживает из-за палача, к которому она ну вот вообще равнодушна, — прошлепал своими губищами однорогий. Как бы рога не лишился!

Я вытерла набухший нос:

— Ничего я не переживаю. За свою жизнь только разве что. Ведь если он меня разлюбил — так может и на виселицу за все отправить…И сложу я свою белокурую головушку… И будут петь обо мне песни грустные… И взовьются в небеса флаги траурные…

Себя стало снова ужасно жалко. Но зверье только заржало — вот не понимают они всю глубину опасности!

— Хотелось бы посмотреть на того, кха-кха, кто рискнет тебе предложить пройти на гильотинку, — прокаркал Феникс. — Так, дальше-то чего?

— Всего и понемногу, — я хищно ощерилась. Настроение как раз было кровожадным для этого свидания. — Действуем согласно плану.