Тогда, когда случится

   Камуфлированный, с синим номером, "уазик" визгливо притормозил, качнувшись с боку на бок, осторожно пересёк глубокую рытвину в асфальте, и, вывернув на обочину у самых ворот, затих.

   - Здравствуй, Иван Петрович! Здравствуй, дорогой! Как жизнь? Муха ап ду шу? - Хазрат просунул руку в окошко-пробоину, крепко потряс ладонь. - Что, попугали вас позавчера? Надеюсь, на просто так обошлось? Хорошо. Только теперь вас начальство задолбает, проверять-перепроверять начнут и, о-ёй, все кишки вытянут.

   Прорезанное глубокими морщинами, с чуток чрезмерно развитой нижней челюстью, красивое лицо Идигова белозубо лучилось самым искренним дружелюбием, отчего Ивану Петровичу опять стало неловко от собственной сухости.

   - То дело командирское. И из прокуратуры, и из Ханкалы налетали, полный двор техники был. И сегодня ещё какие-то тасуются.

   - Да, достаётся вашему Гусеву, нас и то по-соседски вздрючили. Я вчера два раза проезжал мимо, так даже близко остановиться не смог - бэтээры да бээрдэмы, не приткнёшься. И все в масках, герои. Задним числом, как говорится. Ты-то сам как?

   - Нормально.

   - Когда ко мне в гости? Всё обещаешь, а не идёшь. Называй день, я тебя встречу, барашка приготовлю, угощу, уважу как смогу. Посмотришь, как чеченские милиционеры живут. Домой приедешь - расскажешь. А, может, к себе в гости пригласишь. Никогда в Сибири не был - холода боюсь.

   Кроме неуютности разговора через дыру в стене с улыбающимся снизу-вверх офицером, Ивану Петровичу гораздо больше зудело от того, что в любую секунду могла нагрянуть проверка с чужими ревизорами. Опять придётся от командира глаза отводить, которому за болтающего часового влепят не по маленькой.

   - Эти, герои из Ханкалы, чего-нибудь нашли?

   - Гильзы да окурки. Чего ж там осталось?

   - Иван Петрович, дорогой, я понимаю, что сейчас не время, но ты вечером-то со скольки здесь? Подъеду, разговор у нас будет. Очень интересный.

   - С четырёх. До восьми.

   - Тогда в семь повидаемся! Собурде!

   Иван Петрович с облегчением проследил, как "уазик" скатился за поворот, и, привстав, внимательно оглядел тылы: нет, со стороны базы никого. По крыше двухэтажки вяло бродил поджариваемый предполуденным солнышком Воевода. Его чужие нарушения устава караульной службы не трогали, как, впрочем, вообще мало что нынче задевало: расстреляв в темноту пару-тройку сотен патронов, их "солдат удачи", то и дело растирая ноющее плечо, блаженствовал, как удачно подравшийся молодой пёс.

   Да, действительно, сколько ж тут вчера погостевало! И комендатура, и штабники, и фейсбники. И все друг друга круче: в броне, сферах с забралами, от ушей микрофоны - как будто налётчики всё ещё кого-то дожидались в зелёнке. Герои.

   - Здравствуйте!

   Что, сегодня у него приёмный день? - Под "окошком" стояла девчушка, в плотно, словно бинт, накрученном вокруг личика и шеи белом платочке. Тоненькая фигурка в длинном, до ботинок, облегающем коричневом вязаном платьице, протянулась гибко, совсем как червячок.

   - Здравствуй. Тебе чего? Если продать, то на КП.

   - Нет, я узнать хочу. У вас все... живые?

   Иван Петрович опять осмотрелся:

   - Все.

   - А Славка не раненный?

   - Н-нет.

   - Передайте ему. - Узкая ладошка дотянулась до края пролома, удивила чуть влажным холодком пальцев.

   Девчонка почти бежала вдоль забора, а сверху ей вслед смотрел в бинокль Воевода. Потом наклонился над самым краем крыши, и впервые за три часа выказал интерес:

   - Старый, это кто?

   - Девушка.

   - Я уже разглядел. А чего она?

   - Курево принесла.

   - Ух, ты, завидую. В следующий раз я на ворота попрошусь.

   Побросав бронежилеты, разгрузки и робы прямо на кровати, сдвинув у двери в общую кучу кисло воняющие распаренными стельками берцы, отстоявшие смену на ОКПМ Андрей, Серж и Славка, с полотенцами через плечо, весело пошлёпывали тапочками по мраморным ступенькам в предвкушении спасительной помывки.

   - Привет, Сверчок. Привет, Андрюха.

   Они, было, уже обогнули встречно поднимавшихся Ивана Петровича, Воеводу и Сверчка, когда Иван Петрович зацепил Славку за локоть.

   - Погоди, дельце к тебе.

   Славка неохотно затормозил, перетаптываясь, выжидающе уставился на Старого, молча отпускавшего подальше тех, кто уже из кубрика, и тех, кто ещё в кубрик.

   - Записку прими.

   - От кого?

   - Тебе лучше знать. Соплюшка какая-то "маляву" передала.

   Славка с нескрываемым недоумением развернул сложенную вчетверо половинку клетчатого школьного листка, откинувшись, поймал свет: "Привет. Как ты? Меня зовут Лия". И всё. Буквы печатные, робко кривящиеся, как у первоклашки.

   - Спасибо, Петрович!

   Но Старый уже свернул по коридору.

   "Гости" часа два, как покинули базу - в Ханкалу через КПП впускали до шести, и Хазрат, как обещал, подъехал ровно в семь. На белой "Газели"-фургоне. Спрыгнув, подтянул ремень с кобурой и подсумком, сладко потянувшись, закинул РПК с отпиленным прикладом за спину - автомат для настоящего чеченского "командира" не солиден, однако с прикладом пулемёт даже в "волгу" не сразу засунешь. Прошёл не к бойнице, а к воротам, с силой качнул железные половины:

   - Иван Петрович, не спишь?