Тогда умирает футбол

Судя по всему, Уинстон Мейсл не принял всерьез оппозицию Дональда. В течение последующих двух дней после прибытия из Мадрида он провел два совещания с юристами, но ни разу при встречах с Дональдом даже не упомянул о процессе.

Неожиданную информацию Роуз получил от Барбары, когда разговаривал с ней по телефону. Вечером непременно решил заехать к ней и узнать, откуда у нее такие данные о процессе.

Он возвращался от своего издателя. Обоих вполне устраивали сроки сдачи рукописи и условия контракта. Дональд мурлыкал себе под нос какую-то мелодию, когда въехал в пригород.

Церковь он увидел за перекрестком. Это было ультрасовременное здание. Весной, когда Дональд проезжал здесь в последний раз, она достраивалась. Сейчас здание было готово, и уже шли службы.

Дональд остановил машину невдалеке и вышел. Церковь представляла собой на первый взгляд хаотическое переплетение щитов из темного дерева, которые под углом уходили в землю, образуя одновременно стены и крышу. Рядом, легко, изящно прислонившись к самому зданию, высилась колокольня. С точки зрения традиционной церковной архитектуры, эта башня совсем не походила на колокольню.

Словно вырезанная искусным резчиком из гигантской плиты белого бетона, она скорее напоминала вытянутый кусок пчелиных сотов. И вместо капли меда в каждой ячейке висело по колоколу.

Дональд подошел к церкви. На доске объявлений прочитал расписание церковных служб. В глаза бросилась надпись: «Бах, «Рождественская оратория».

«Да, подумать только, ведь до рождества осталось совсем ерунда. Надо запастись подарком для Барбары и решить, где же провести отпуск. За этими делами, кажется, скоро забудешь все. А тут идиотский процесс…»

Он на мгновение замешкался, потом решительно вошел в церковь.

Необычный интерьер модернистской церкви потряс его. В помещении никого не было. И все-таки ощущение присутствия кого-то не оставляло Дональда.

То, что с улицы выглядело нагромождением кусков цветного стекла, оказалось витражом, в стилизованной манере изображавшим двенадцать апостолов. Свет бил через красные, зеленые и желтые стекла и создавал впечатление, что апостолы живые и идут навстречу молитве, излучая свет.

На противоположной стороне – частокол органных труб, упрятанный за стилизованный циферблат гигантских часов, очевидно призванных напоминать о бренности всего живущего.

За алтарем – стол, крытый зеленым сукном, как в бильярдной. У иконы богоматери – электрическая подсветка вместо лампадки. Светлые плафоны модернистской формы асимметрично развешаны по потолку. Бетонный пол внутри здания расписан под мрамор. Амвон с хромированной решеткой. Убирающийся пюпитр и длинный ус современного микрофона «ФР РВ Браун Спик». На маленькой двери слева – «Приемная священника». И кнопка электрического звонка. В углах красные тела огнетушителей фирмы «Минимакс». Два десятка рядов удобных кресел. Ловко запрятанные динамики откуда-то – кажется, из-под земли и с неба – наполняют зал тихой мелодией гимнов.

«Странно, – думал Дональд, – несмотря на необычность формы и обстановки, первая мысль, которая приходит в голову, – не о человеке, создавшем это чудо, а о боге. В этом, видно, и сказался талант архитектора. Долгие века религия безраздельно властвовала над душами. Она держала в руках нити всех моральных принципов. А сейчас абсолютное большинство предпочитает материальное благополучие размышлению о бессмертии души. Дороги людей слишком часто расходятся с дорогой бога».

Дональд не был набожным. К религии относился, как и его мать, совершенно равнодушно.

«Ни бог нам, ни мы богу не мешаем», – говаривала она.

Он вспомнил слова Мейсла о том, что люди перестали слушать всевышнего.

«Да, не густо в церкви. Но, может быть, вот такими архитектурными чудесами цивилизация подновит устаревшую мишуру религиозного обряда, и люди вновь захотят слушать бога? И набожный Уинстон Мейсл изменит свое мнение о людях? А люди о нем?»

Дональд вышел из церкви и повел машину к дому Тейлоров.

Еще из прихожей увидел, что Барбара болтает ле телефону. Перед ней стоял стакан с виски и бутылка с содовой. Прикрыв трубку, она поцеловала Дональда и шепнула:

– Лоорес…

Дональд с удивлением посмотрел на Барбару.

«Что надо этому пузатику?»

Он налил себе виски и сел в сторонке, невольно прислушиваясь к разговору. В голосе Барбары мелькали кокетливые нотки.

Повесив трубку, она несколько смущенно прошлась по комнате и только тогда подсела к Дональду.

– Ну, милый, как твои дела? Ты совсем стал забывать свою Барбару…

– Я не рискнул бы тебя упрекать… Но похоже, что забывчивость проявляется больше с твоей стороны…

– О, ревность?

– Тебе очень хочется, чтобы я признался в этом?

– Ужасно хочется!

– И наверно, хочешь, чтобы я разговаривал с тобой по телефону вот так.

Дональд сделал вид, что взял трубку, и, подражая голосу Барбары, томно произнес:

– Хэлло!

И сдавленным мужским голосом:

– Дорогая… Сколько времени прошло с тех пор, как я держал тебя в своих объятиях?

– Она, шокированная, но довольная: О Дон, дорогой…

– Он: Отвечай мне… Как давно это было?