Токеа и Белая Роза

Миновав примерно двадцать миль пути, он въехал на покатый склон, с которого, если оглянуться, открывался широкий обзор долины. Капитан еще раз бросил взгляд на великолепный ландшафт, как бы укрепляя себя в своем ожесточении, пришпорил коня и пустил его галопом через густой кустарник. Раскидистые ветви хлестали по лицу. В который раз стряхивал он с себя снег, осыпавшийся с кустов, как вдруг уловил шорох, не на шутку его настороживший. Он замер: взгляд его серых глаз скользнул по зарослям лавра, и конь попятился. Одной рукой капитан нащупывал пистолет, другой, сжимая бич, готовился нанести удар притаившемуся недругу.

"Бьюсь об заклад, они напали на мой след. Какого черта я не выехал вчера?"

Он явно опоздал. Едва успел капитан договорить последние слова, как ветви раздвинулись, и перед ним выросла поистине великанская фигура. Конь резко отпрянул, и всадник чуть не вылетел из седла. На его пути стоял вчерашний гость - вождь индейцев. Голова его была все еще перевязана платком, закрывающим один глаз, в то время как другой, до жути неподвижный, с уничтожающим презрением уставился на капитана.

- Великий воин, - начал вождь после томительного молчания, - потратил слова на пса, бросающего семена сорных злаков на тропу бледнолицых и краснокожих. Сосчитал ли он головы тех, кто остался в его вигваме? Не найдет ли он, когда возвратиться от бледнолицего агента, свой вигвам пустым? А кожу с черепов своих родичей высушенной на костре краснокожих?

Грубый презрительный хохот грянул из зарослей, и тут же рядом с вождем появились два ряда индейцев свирепого вида.

Самообладание - одно из благоприобретенных достоинств многих лесных поселенцев, кое-чему научившихся за два года общения с индейцами. С миной наивного недоумения, каковая не всегда дается и самому искусному дипломату, капитан возразил:

- А что тут особенного? Разве порядочному человеку возбраняется съездить за парой локтей фланели, если уж большой вождь принес нам голое дитя, как какой-нибудь...

"Разбойник", - вертелось на языке к Коупленда, но он вовремя спохватился.

- Дочь воина нуждается в одежде?

- Ничего себе! - все с той же придурковатой наивностью сказал капитан. - У моей Бетти всего одно платье, да и то оно нужно ей самой. Ставлю джилль [мера объема жидкости, равная 0,118 л] виски, если бедняжка не замерзнет к моему приезду.

- Краснокожий воин пришлет одежду, - ответил вождь и, повернувшись к одному из индейцев, прошептал ему на ухо несколько слов, после чего тот мигом исчез в зарослях.

- Что ж, если вы избавите меня от этой заботы, я сэкономлю и силы и деньги. Не забудьте также про туфельки и чулочки. Или мокасины, это уж как вам понравится, - сказал капитан, поворачивая коня.

Индеец сделал знак, повелевающий задержаться.

- В лесу много троп, а язык бледнолицего раздвоен. Но глаза и уши краснокожего вождя всегда открыты. Ни один бледнолицый не пройдет по этим тропам краснокожих воинов. А если он все же пройдет, то они снимут кожу с его головы и голов его людей.

- Ну уж дудки! - засмеялся капитан. - У вас есть чем заняться, помимо наших бедных голов: покупать ром, добывать меха и много чего другого!

- Бледнолицый дает ром, чтобы обманывать краснокожего и отнимать у него силу. Но он не увидит никого, кроме своих родичей, пока не сменятся три луны. Да пусть не забудет держать язык за зубами.

Индеец повернулся к нему спиной и пропал в зарослях. А наш капитан, посмотрев ему вслед, облегченно вздохнул и рванул поводья, чтобы поскорее убраться восвояси.

По дороге домой у него было довольно времени, чтобы поразмыслить об этом странном краснокожем.

То, что от индейца ничего хорошего ждать не приходиться, было ясно, как божий день. Но где и когда грянет гром, и как предотвратить беду, этого он не знал. О том, чтобы известить Маклеллана, агента правительства, не могло быть и речи. От Маклеллана до полковника Хокинса добрых двести миль, и покуда тревожная весть дойдет до него, - размышлял капитан, - нас тут всех прихлопнут и освежуют. Благодарение Богу, что хоть мои до сих пор целы. С другой стороны, если бы краснокожие задумали нас прикончить, разве бы они отдали нам дитя? Нет, наверняка, нет.

К такому заключению пришел капитан Коупленд и, как мы скоро узнаем, оказался совершенно прав. Несмотря на то, что мысль о капитане Маклеллане еще какое-то время не оставляла его, как только он прибыл домой, голос жены отвлек его от тревожных сомнений и склонил к более разумному, хотя и менее патриотическому решению: терпеливо ожидать дальнейших событий. А то обстоятельство, что индейцы сдержали слово и вскоре прислали тяжелый узел с фланелью, детской одеждой из калико и туфельками, немало способствовало его успокоению.