Токийская головоломка

Дорога от моей квартиры до дома отца занимает примерно десять минут на машине, поэтому мама бывает у меня почти каждый день. У отца много работы, и мы лишь изредка видимся, но иногда он звонит. Хоть он человек суровый, ради меня готов на все. Как отец он очень добрый и покупает мне все, что бы ни понадобилось.

И мама у меня замечательная. Она ласковая и очень вкусно готовит. Так что мне повезло. Несказанно повезло во всем. Даже как-то неудобно от того, насколько благосклонна ко мне судьба. Но не значит ли это, что в будущем стоит ждать беды?

С тех пор как отец подарил мне уютную квартиру на Инамурагасаки, я стал частенько гулять по окрестностям. Спустившись на лифте на первый этаж, попадаешь в некое подобие вестибюля, где стоит каменное изваяние. Напротив него стеклянные двери, за которыми расположена въездная арка. Слева и справа от фасада на первом этаже находится парковка, где я оставляю свою «Хонду Сивик» – подарок отца.

Если выйти из вестибюля на парковку, сразу видишь автодорогу – обычно машины здесь либо стоят в пробках, либо мчатся со страшной скоростью. Через дорогу пролегают тротуар и бетонная дамба, за которой открывается вид на песчаный пляж и море.

Даже зимой в море всегда можно увидеть молодых людей, занимающихся серфингом. Летом же их особенно много. Справа от серферов вдалеке виднеется Эносима с его металлической башней. Отец говорит, что в военное время она располагалась в районе Каминогэ и использовалась для тренировок военных парашютистов.

Отец родился в 1932 году и военные годы провел в токийском районе Футакотамагава. В то время он часто наблюдал за солдатами, проводившими на этой башне парашютные учения, и танками, проезжавшими в ряд вдоль реки Тама. Не раз он говорил нам с мамой, что переехал сюда одновременно с башней, а потому их судьбы неразрывно связаны.

Остров и башню можно увидеть не только с моего балкона, но и с парковки, пляжа и улицы вдоль него. Можно на нее взглянуть и из окошечка в конце коридора за дверью моей квартиры. Словом, башня и остров хорошо видны отовсюду.

Если подняться по дорожке позади нашего дома, слегка уходящей в гору, то выйдешь к железнодорожному переезду линии Энодэн[7]. Хотя поезда по нему проходят редко, я люблю наблюдать, как состав, слегка накренившись, аккуратно проезжает поворот прямо передо мной. Перейдя через пути, выходишь на улочку настолько узкую, что машины с трудом протискиваются через нее по одной. Она ведет в торговый квартал, возле которого располагаются магазин досок для серфинга, кафе Beach и больница «Скорой помощи». Квартал небольшой, и на выходе из него кажется, что попал в лес. Здесь тебя встречают высокая пожарная каланча, увенчанная небольшим колоколом, статуя Дзидзо[8] и пожарная часть. Летом вокруг оглушительно стрекочут цикады.

Отец создал для меня исключительные условия. Тут и море, и горы, и Энодэн, и остров, и башня – идеальное место, чтобы писать стихи или рисовать пейзажи. Рядом со мной чудесная мама. Как же замечательно она готовит! Вдобавок возле нашего дома есть отличные рестораны, мясной и рыбный, – правда, я в них не хожу. Мне не на что пожаловаться.

* * *

Абсолютно все предметы вокруг меня источают яд. Ядовито все, что я беру в руки или глотаю, – еда, вода, консерванты, антисептик, пищевые красители… Нет ничего, что не содержало бы яда.

К примеру, сейчас японцы зависят от импорта всех видов продовольствия. Мы сами обеспечиваем себя рисом, но и его в последнее время в больших объемах ввозят из Кореи. Раньше люди обычно потребляли пищу недалеко от мест, где ее собрали. Теперь же ее можно за пару месяцев доставить по морю на другой конец земли. Иногда продукты перевозят даже через экватор. Само собой, они могут испортиться или покрыться плесенью. А уж если в них завелись насекомые, то они нещадно пожрут их за время транспортировки. Во избежание этого используют огромное количество химии. К нам в страну приходят продукты, сильно загрязненные инсектицидами и фунгицидами – органофосфатами, хлорорганикой и карбаматами.

И это далеко не все. Когда суда, груженные бананами, лимонами, ананасами и апельсинами, заходят в японские порты, на них с помощью цианистого водорода проводят фумигацию – то есть обработку ядовитыми парами или газами. Нацисты использовали его в Освенциме для массовых убийств евреев. В Америке цианистый водород признан канцерогеном и запрещен к применению. Однако в Японии им до сих пор обрабатывают бо^́льшую часть импортного зерна. Перед отправкой за границу зерно дезинфицируют, а когда судно причаливает в пункт назначения, все повторяется. Кроме того, на этапе выращивания используют множество удобрений, проникающих через корни до самой мякоти, а из нее и в наш организм.

С рисом поступают так же. В Японии прошлогоднее зерно обеззараживают бромметаном – еще одним канцерогеном. То же самое делают и корейцы перед отгрузкой риса за границу.