Токийский Зодиак

– Да сними ты пиджак! – повторил я, на этот раз громче.

Мой друг медленно поднялся со стула и через несколько минут вернулся. Я посмотрел на него: он был в пиджаке, только теперь в своем собственном.

Тэмпура удалась на славу – Эмото действительно был первоклассным поваром. Однако Митараи, кажется, даже не понял, что он ел.

– Завтра воскресенье, – проговорил Эмото, обращаясь к приятелю. – У меня выходной. Я хотел свозить Кадзуми в Ракухоку. Как вам идея?

Я, конечно, обрадовался, но вида не подал.

– Кадзуми рассказал мне: ты все думаешь, уже голову, наверное, сломал, – продолжал Эмото. – Почему бы тебе тоже не прокатиться? Если, конечно, других планов нет.

Митараи послушно кивнул:

– Хорошо. Только я на заднем сиденье. Посижу, помолчу.

* * *

Пока мы ехали в Охару – северный пригород Киото, где расположен храм Сандзэнъин, Митараи, как и обещал, не проронил ни слова. С каменной беспристрастностью он восседал на заднем сиденье, словно Будда.

В Охаре пообедали. Эмото приправлял каждое блюдо остроумными профессиональными комментариями, но Митараи по-прежнему оставался ко всему безразличен.

Мы с Эмото замечательно поладили. Хороший он парень – показал нам университет Досися, университет Киото, замок Нидзё, храм Хэйан, императорский дворец и киногород Удзумаса. Мы объехали с ним почти весь Киото. В Каварамати, как мы ни отказывались (точнее, отказывался только я один), Эмото еще и суси нас накормил, а потом угостил кофе в уютной кофейне, где играла классическая музыка.

Это был замечательный день – воскресенье, 8 апреля. Единственное что – в своем расследовании мы не продвинулись ни на йоту.

* * *

Проснувшись на следующее утро, я не застал в квартире ни Митараи – его постель уже была холодная, – ни Эмото.

Проголодавшись, я вышел на улицу, перекусил в кафе и, переходя от одной книжной лавки к другой, миновал станцию, перешел мост, перекинутый через какую-то речушку, и оказался в спортивном городке, в центре которого красовалась бейсбольная площадка. Мимо, переговариваясь между собой, пробежали джоггеры в тренировочной форме. Я вернулся мыслями к делу, которое мы расследовали.

После того как Митараи от меня отделился, мы не сделали ни шагу вперед. Но дело это никогда не выходило у меня из головы.

Дело семьи Умэдзава имело какую-то магическую силу. В посвященной ему книге я прочитал про человека, который потратил все свои сбережения на расследование убийств. Другой на этой почве свихнулся: одержимый женщиной-призраком, он покончил с собой, прыгнув с утеса в Японское море. И я могу понять настроение людей, горевших желанием хотя бы одним глазом взглянуть на фантом, называемый Азот.

Я не заметил, как снова оказался у станции, только на этот раз подошел к ней не с фасада, а с тыла. Окрестности Нисикёгоку я исходил вдоль и поперек. Настала очередь Сидзё Каварамати. Мне понравилось кафе с классической музыкой, куда мы заходили накануне. Плюс там рядом «Марудзэн»[50], где я хотел поискать американский иллюстрированный альманах.

Присев на лавочку на платформе на станции Нисикёгоку, я стал дожидаться электрички в Каварамати. До часа пик было еще далеко. Я поглядел вокруг и увидел всего одну старушку, устроившуюся на освещенной солнцем скамье. Загудели рельсы, я поднял голову в надежде, что подходит моя электричка, однако увидел на приближающемся головном вагоне красные иероглифы «экспресс». Поезд пролетел, закручивая порывы ветра. Со стоявшей на солнце лавочки сорвалась кем-то оставленная газета и перелетела в тень, где сидел я. В эту минуту перед моими глазами неожиданно возник пейзаж, открывшийся перед нами в Тоёсатотё, куда мы с Митараи приехали на автобусе: насыпь вдоль реки, пустыри, валяющиеся тут и там старые шины. Эта неприглядная картина ассоциировалась у меня с дочерью Тамио Ясукавы, ее классическим токийским диалектом.

Чем сейчас занимается Митараи? Впрочем, что бы он ни делал, остается вопрос: как вести дальше расследование, не поговорив с ней? Я вскочил с лавки и перешел по лестнице на противоположную платформу. Теперь мне нужна была электричка до Камисиндзё.

Когда я сошел с поезда, часы на платформе показывали начало пятого. Сначала я думал пересесть на автобус, но в конце концов решил прогуляться по незнакомому месту пешком.

В Камисиндзё признаки оживления можно было наблюдать только на прилегающих к станции улочках. Но стоило отойти немного в сторону, как жизнь сразу замирала. По пути попадались закусочные, где прямо на улице готовили пельмени с вареным осьминогом и лепешки окономияки с самой разной начинкой. Мне вспомнилась Осака, где эта еда считается фирменным блюдом.

До знакомого места пришлось идти прилично. Наконец вдалеке снова показался мост через Ёдогаву. А вот и автобусный круг, а за ним лавчонка со сладостями.