Токсичная Любовь (ЛП)

Я не был достаточно проницателен, чтобы точно знать, когда она нанесет удар, но я всегда чувствовал ее приближение, даже когда все было в лучшем виде. Даже на стадии медового месяца моего брака в моем сознании была черная тень, из-за которой то, что было между мной и Рейчел, казалось лишь временным, хотя я хотел, чтобы это длилось вечно. Во мне было заложено, что все хорошее когда-нибудь кончается. Как бы мы ни старались сохранить что-то живым, все вещи разрушаются и разлагаются. Каждая радость, которую может предложить жизнь, подчинена энтропии. Даже на должности в отделе кадров, которую я занимал более десяти лет, меня преследовала паранойя, уверявшая, что однажды меня уволят. Кто-то может сказать, что такого рода пессимизм создает самореализующееся пророчество. И хотя в этом есть некоторая заслуга, это не меняет того факта, что разрушение приходит к нам даже тогда, когда мы не предпринимаем никаких действий, чтобы инициировать его. Вещи существуют только для того, чтобы мы их теряли. Мы наслаждаемся моментами только потому, что знаем, что они проходят, и мы никогда не вернем их обратно. Поэтому, хотя многие мои неудачи случались в самые неожиданные моменты, они все же были довольно предсказуемы. Но я, черт возьми, не мог предвидеть, что однажды сбегу с места преступления, чтобы поймать свою партнершу, после того как нас уволили за секс на работе, чья-то кровь и дерьмо замерзли на моей одежде холодной ноябрьской ночью.

- Сэйдж! Подожди!

Ее машина едва не врезалась в меня, когда она рванула вперед. Она ударила по тормозам и опустила стекло.

- Что? - спросила она, держа во рту новую сигарету.

- Даже не знаю. Мы должны поговорить об этом или еще о чем-нибудь, верно?

- А о чем тут говорить? Нас поймали. Веселье закончилось.

Моя гортань напряглась.

- Кончилось? Что ты имеешь в виду?

- Жаль, что ты потерял работу, но это было здорово, пока оно длилось, детка, - oна послала мне воздушный поцелуй. - Береги себя.

"БМВ" на холостом ходу двинулся вперед. Я ухватился за подоконник, и машина снова заскрипела, останавливаясь.

- Эй, эй. Ну же, Сэйдж, - я улыбнулся, но это был больше нервный тик, чем что-либо еще. - Я имею в виду, я знаю, что это лажа, но мы не должны этого делать…

- Майк, пожалуйста. Не делай этого. Ты знал, что это такое. И это было здорово, детка, правда. Самое лучшее, что у меня когда-либо было. Но теперь все кончено. Давай отпустим это изящно.

- Но почему? Давай, мы все еще можем заниматься сексом. Мы все еще можем извращаться другими способами.

Ее глаза выражали искреннюю жалость.

- Прости, детка. Нет крови – нет секса. Без крови, ебля с тобой просто ничего бы мне не дала. Без обид. А теперь отпусти машину. Я хочу вернуться домой.

Я держался, пытаясь придумать ответ.

Сэйдж закатила глаза.

- Майк. Отпусти. Прощай.

Я убрал руки, сдавшись.

- Береги себя, - cказала Сэйдж и уехала.

ГЛАВА 9

Было что-то очень освежающее в том, чтобы выпить пива в душе. Это было четвертое пиво, я переключился на пакет "Сэм Адамс", после того, как закончился виски. Я сидел в ванне, позволяя воде течь по мне, погруженный в свои собственные страдания. Я пробыл там достаточно долго, чтобы горячая вода остыла, но алкоголь сжал мои кровеносные сосуды настолько, что я не заметил падения температуры. Казалось, что никакое количество воды не поможет мне очиститься. Пятна просочились под кожу. Я чувствовал себя жертвой, но виноват был только я сам, как будто я был одновременно жертвой и исполнителем моего собственного изнасилования.

И снова я оказался безработным. Моя жена не хотела иметь со мной ничего общего, а мои девочки росли без отца. И я снова был пьян. Я должен был думать о том, как я собираюсь исправить все это, или, по крайней мере, восстановить до приемлемого уровня. Мне следовало бы взять себя в руки и искать новую работу в отделе кадров, в которой я преуспел и мог бы легко получить другую должность, хотя мне претила сама мысль о возвращении туда. Я должен был бы покопаться в себе, чтобы увидеть себя глазами моей жены и дочерей, пытаясь лучше понять все, что им было нужно от меня и чего они не получили.

Но именно так поступил бы хороший человек. И я больше не был хорошим человеком. Я был грязным бородавочником. Я был кровавым гребаным гоблином. Все, о чем я мог думать, так это о том, как бы снова ощутить ту тугую, двадцатишестилетнюю красотку на моем члене.