Токсичная любовь

Смотрел на ее профиль, пока она разговаривает с женихом по телефону. Внешне был спокоен, а внутри бушевал ураган, который хотел вырваться и разнести все в мелкие щепки. Непонятная ярость затопила сознание. Положив трубку, она робко посмотрела на меня. Опять святая невинность. Ну да, ну да. Достал из бумажника несколько купюр и бросил на стол. Девушка непонимающе заморгала.

– Мы, что, уже уходим? – прочистив горло, поинтересовалась она. Я улыбнулся ей самой снисходительной улыбкой, на которую только был способен.

– Умничка, – кивнул ей, словно собачонке, встал со стула и направился к выходу. На улице достал сигарету из пачки и прикурил, запрокинул голову и выпустил едкий дым вверх. Услышал, как Регина встала рядом со мной, и периферийным зрением увидел, как огонь от зажигалки осветил ее лицо.

– Тебе не идет, – нарушив молчание, произнес.

– Что? – не поняла девушка.

– Сигарета. Бросай курить, Регина.

Выкинул в урну окурок и пошел к машине. Спустя несколько мгновений девушка тоже села в салон.

– Не думала, что тебя настолько беспокоит мое здоровье.

Я оставил ее реплику без ответа, завел мотор и выехал со стоянки.

Она не назвала свой адрес, мне и не нужно было, я и так его знал. Мы ехали в молчании, я был так взбешен, что если бы услышал какой-нибудь посторонний звук, то сорвался бы, ко всем чертям. Наступил бы апокалипсис, которого так все боятся. Видимо, чувствуя мое состояние, Регина молчала. Когда я остановился около ее подъезда, она вылезла из машины, бросив тихое «пока», и пошла к дверям.

Я не двинулся с места. Снова закурил, пытаясь успокоиться. Смотрел на многоэтажку, отстраненно гадая, чем сейчас занимаются в квартирах, в которых горит свет. Перевел взгляд на окна Вольской, и в этот момент в ее квартире загорелся свет. Не то, чтобы я ждал, пока она дойдет до квартиры…

Зазвонил мой телефон, посмотрел на имя звонившего и нахмурился.

– Рита? – ответил спустя пару секунд.

– Захар? Захар! Приезжай срочно домой, Таня упала!

Не дослушав, что там еще говорила тетка в трубку, я рванул с места.

***

Перепрыгивая сразу через три ступеньки, я взбежал на пятый этаж и, толкнув плечом входную дверь, забежал в квартиру. Мама лежала в зале, на диване, я лихорадочно смотрел на нее, пытаясь выявить ранения. Что, черт возьми, случилось?

Мама удивленно посмотрела на меня, а я прошел внутрь и встал около нее на колени, взял ее ладонь в свои и поцеловал.

– Ритка, ты зачем Захарчику позвонила? – громко сказала мама и закатила глаза. А я все пытался понять, что случилось.

– Мама, – пришлось прочистить горло, голос охрип.

– Что случилось?! – потребовал я, пока гладил мать по волосам, выискивая повреждения.

– Все хорошо, мой драгоценный, – тут же ответила та и нежно погладила меня по лицу, как всегда. В прикосновениях мам есть некое таинство, никто и никогда не прикоснется так же. Будто вся любовь сосредоточена в ладонях. Это лучшее ощущение в мире.

Наконец-то вспомнил, что я уже давно не Захарчик и не люблю все эти ее «драгоценный, сладкий, невероятный». Я тридцатитрехлетний мужчина, управляющий банком, и не истерю. Никогда. Выпрямился во весь свой рост, и в этот момент в комнату зашла тетя Рита. Они с мамой родные сестры. Маргарита младше на десять лет.

– Как же ж, в порядке! – передразнив старшую сестру, сказала тетка.

– Пошла я в магазин за молоком, захожу, а Танька валяется на полу, сверкая труселями!

Шокированный, я посмотрел на маму.

– Боже! – всплеснула та руками, – я просто пыталась достать пульт.

Не слушая дальше ничего, стянул с мамы одеяло и, наклонившись, взял ее на руки.

– Рита, документы возьми и коляску, – скомандовал, не слушая, что там мама кричит.

Аккуратно спустился по лестнице и, открыв заднюю дверь, устроил маму на сидении.

– Захар! А ну, верни меня домой! Я в халате, вдруг соседи увидят!

– Мне все равно, – твердо посмотрев маме в глаза, сказал. Она знает, что спорить со мной бесполезно. Мама, дотянувшись до ручки двери, захлопнула ту перед моим носом.

Я лишь покачал головой. Вернулся обратно и помог Маргарите. Когда мы втроем сели, я плавно тронулся с места. Рита начала что-то рассказывать, но я не слушал ее.

Меня практически парализовал страх за мать, каким бы каламбуром это не прозвучало. Мама у меня инвалид. Парализована от талии до ног.

Когда мне было тринадцать, помню, что маму часто мучили боли в спине, да так, что она иногда днями не могла встать с кровати. Я мальчишкой совсем был, боялся страшно, что один останусь, помню, даже молиться начал. Как-то приехала Маргарита, с Оксаной, дочкой своей, и силком потащила мать к врачу. Малую на меня оставили. Ей было около года. Тогда Артем пришел ко мне, и мы пытались понять, что делать с живой игрушкой.

Когда взрослые вернулись, тогда я узнал, что маму поставили в очередь на операцию. У нее обнаружили две грыжи на позвоночнике. Тогда я еще не понял, что это значит. До меня вся серьезность ситуации дошла намного позже.