Токсичный позитив. Как перестать подавлять негативные эмоции и оставаться искренними с собой

• Выражайте сочувствие, когда у людей возникают проблемы. Сканирование мозга показало, что когда сотрудники вспоминали бесчувственного босса, то у них повышалась активность в областях мозга, связанных с избеганием и негативными эмоциями. А когда они вспоминали чуткого начальника, картина была обратной[33].

• Подчеркивайте значимость их работы. Люди лучше себя чувствуют, когда ощущают причастность к миссии компании.

• Общайтесь с сотрудниками уважительно, благодарите, доверяйте и будьте честны.

• Поощряйте людей высказываться о своих проблемах: пусть они знают, что руководитель переживает за них. Исследование Эми Эдмондсон из Гарварда показало, что начальники, проявляющие терпимость, скромность и готовность идти навстречу сотрудникам, позволяют им быстрее осваивать рабочие задачи и достигать более высокой продуктивности[34].

• Помогайте подчиненным и коллегам. Джонатан Хайдт из Нью-Йоркского университета выяснил, что когда лидер справедлив и готов к самопожертвованию, то его подчиненные становятся более лояльны и привержены компании[35].

• Отличайте негатив от решения задач. Если сотрудник выявляет проблемы на рабочем месте или предлагает новые идеи, не обращайтесь с ним так, словно он жалуется на сорт офисного кофе.

Создание здоровой обстановки в офисе — это не такое уж сложное и дорогостоящее дело. Не нужны ни стол для пинг-понга, ни вычурная мебель, ни тележка с послеобеденными десертами. Просто будьте человеком и покажите сотрудникам, что заботитесь о них. Прислушивайтесь и создавайте культуру свободной коммуникации. Результаты не заставят себя ждать.

Улыбнитесь, у вас рак

Здравоохранение было первой областью, где я столкнулась с токсичным позитивом. Мой близкий родственник хронически болен и имеет инвалидность, так что у него многолетний опыт взаимодействия с медицинской системой. Кроме того, во время учебы в магистратуре и аспирантуре я работала с детьми и взрослыми, которым диагностировали рак. Сегодня я также принимаю людей, страдающих от хронических заболеваний. Поначалу я не вполне понимала, что происходит. На моих глазах разворачивалось нечто странное: от розовых ленточек и плакатов «Скорее поправляйся!» до бесконечной фиксации на позитиве в каждой группе поддержки. Если честно, меня это раздражало. Однако вслед за всеми я продолжала поддерживать эти сомнительные ритуалы, наивно полагая, что они нужны для выздоровления. Но в один прекрасный день раздражение перевесило, и я принялась искать научные данные об эффективности позитива.

И оказалось, что я не единственная, кого это раздражает.

На всех уровнях системы здравоохранения — от медицинского персонала до сообществ хронически больных — токсичный позитив настолько распространен, что о нем можно написать отдельную книгу. Глубже всего в мою память врезалась история Алекса.

У 13-летнего Алекса обнаружили агрессивную форму рака. Я начала работать с мальчиком и его матерью вскоре после постановки диагноза. Мать воспитывала его в одиночку и больше всего на свете тревожилась о здоровье и благополучии сына. Доктора выражали опасения, что долго Алекс не проживет. Такой прогноз всегда звучит трагично, но когда дело касается ребенка, то это просто ужасно. Мать Алекса имела привычку искать во всем позитив. Она отказывалась произносить слово «рак» и называла болезнь словом «это». Когда Алекс пытался поговорить с ней о своем состоянии, мать тут же превращалась в Поллианну[36]. Она твердила, что надо мыслить позитивно, настаивала, что он справится, и меняла тему на что-нибудь более жизнерадостное, например на телешоу или на солнышко за окном. Когда на наших встречах мы обсуждали обследования, она постоянно приговаривала: «Но мы надеемся на лучшее, и у нас все получится!», после чего смотрела на Алекса с вымученной улыбкой. Казалось, мать умоляла его о подтверждении. Было очевидно, что она очень страдала и включала отрицание как защитный механизм.

Шли месяцы, прогноз Алекса ухудшался, а оптимизм матери лишь усиливался. У сына не осталось никакой возможности обсуждать с ней свою болезнь, и это явно отдалило их друг от друга. Он с трудом изображал для матери храбрость во время процедур. Необходимость быть радостным истощала его, он делился своими чувствами на сессиях. Мы проживали его горе, обсуждали страхи. Мне бы очень хотелось, чтобы мать Алекса разделила эти моменты с ним. Конечно, она делала все, что было в ее силах. Эта женщина выполняла то, что окружающие советовали ей всю жизнь: думала позитивно, манифестировала желаемый результат и отслеживала любые негативные мысли. Алекс тем временем был напуган и одинок.