Толедский собор

Донъ Антолинъ остановился на минуту, но сейчасъ же продолжалъ говорить дальше; онъ былъ неисчерпаемъ, когда рчь шла о финансовонмъ положеніи собора.

— Ахъ, Габріэль, — продолжалъ онъ:- что значитъ то, что у насъ осталось, въ сравненіи съ тмъ, что было!.. Вдь ты и почти вс здсь живущіе понятія не имете о томъ, какъ богатъ былъ нашъ соборъ. У него были царскія богатства; временами даже онъ былъ богаче королей Испаніи. Ты съ дтства зналъ, какъ никто, исторію нашихъ знаменитыхъ архіепископовъ; но о томъ, какія богатства они скопили, ты ни слова не можешь сказать. Вы, ученые, не интересуетесь матеріальными подробностями… Знаешь ли ты, какіе дары мы получали отъ королей и отъ знатныхъ вельможъ и сколько они завщали собору посл смерти? Я то вдь все это знаю; я все изучилъ по архивнымъ матеріаламъ, потому что меня это интересуетъ. Сколько разъ, когда мы съ казначеемъ ломаемъ себ голову надъ тмъ, какъ справиться съ самыми мелкими расходами, я бшусь, видя, какъ мы обнищали, — и утшаюсь въ то же время, вспоминая о минувшемъ богатств. Вдь мы, Габріэль, были очень, очень богаты. Архіепископъ толедскій могъ бы надть на свою митру дв короны — я не говорю: три, изъ почтенія къ пап…

Первый даръ принесъ король Альфонсъ VI посл того, какъ отвоевалъ Толедо. Я самъ своими гршными глазами видлъ дарственную запись, великолпную, написанную на пергамент готическими буквами. Добрый король даровалъ собору девять городовъ, которые я могу вс назвать теб, съ мельницами, виноградниками, домами, лавками. Въ заключеніе онъ пишетъ въ своей дарственной записи, какъ подобаетъ щедрому христіанскому рыцарю: «Все это я дарую этой церкви и теб, архіепископъ Бернардо, въ свободное владніе, которое никогда, ни за убійство, ни за другое какое-нибудь преступленіе не можетъ будетъ быть у васъ отнято. Аминь». Потомъ Альфонсъ VII даровалъ намъ восемь деревень за Гвадалквивиромъ, нсколько замковъ и десятину со всхъ денегъ, которыя чеканились въ Толедо, — и все это предназначалось на облаченіе пребендаріевъ. Столько же и даже больше далъ намъ Альфонсъ Ш. А потомъ воинственный прелатъ донъ Родриго, который отвоевалъ у мавровъ много земель, далъ собору цлое княжество съ нсколькими богатыми городами. A кром королей, сколько знатныхъ вельможъ осыпали насъ своими щедрыми дарами. Донъ Лопе де Гаро, владлецъ Бискайскихъ земель, не только оплатилъ изъ своихъ средствъ постройку церкви отъ Нотаріальной двери до хора, но подарилъ еще собору помстье Алкубилетъ со всми мельницами и рыбной ловлей и завщалъ намъ ренту за то, чтобы за упокой его души жгли большую восковую свчу, ту, что называютъ у насъ «драгоцнной». Донъ Альфонсо Телло де Менезесъ подарилъ намъ четыре замка на берегахъ Гвадіаны. И по ихъ примру много вельможей дарили намъ земли, десятины и много другого.

Мы были сильны и безконечно богаты, Габріэль. Территорія соборныхъ владній была величиной въ большое княжество. У собора были владнія на суш, на мор и въ воздух. He было провинціи во всей Испаніи, гд бы намъ не принадлежало что-нибудь, — и все это усиливало славу Господню и благосостояніе служителей церкви. За все платилась десятина собору: за печеніе хлба, за уловъ рыбы, за право охоты, за чеканку монеты, за право прохода по дорогамъ. Крестьяне, не платившіе ни налоговъ, ни податей, были преданы королю, а для спасенія души охотно давали церкви одинъ снопъ — самый лучшій — изъ десяти. Хлба было у насъ такъ много, что онъ едва умщался въ амбарахъ. Какія это были времена, Габріэль! Жива была вра, а это самое главное въ жизни. Безъ вры не можетъ быть ни чести, ни добродтели. Ничего хорошаго не можетъ быть, когда угасаетъ вра!

Онъ остановился на минуту, тяжело дыша прямо въ лицо Габріэлю. Онъ весь проникся жизнью собора и совмщалъ въ себ вс запахи храма. Отъ его рясы шелъ затхлый запахъ — старыхъ каменныхъ стнъ, а дыханіе его пропитано было сыростью каналовъ и водосточныхъ трубъ.

Воспоминаніе о минувшемъ богатств воспламенило старика, и онъ далъ волю своему возмущенію.

— И посл такого богатства, Габріэль, вотъ въ какую горькую нужду мы впали теперь! Я, слуга Господень, долженъ продавать билеты, точно на бой быковъ; храмъ Божій уподобился театру, и мы должны радоваться приходу въ храмъ какихъ-то еретиковъ, недостойныхъ созерцать сокровища храма… Я долженъ имъ улыбаться, чтобы собрать что-нибудь на пропитаніе намъ…

Донъ Антолинъ не переставалъ плакаться на несчастную судьбу церкви, пока они не дошли до дверей его квартиры. Изъ дверей высунулось некрасивое лицо Марикиты, которая позвала его.

— Дядя, — сказала она, — довольно гулять. Шоколадъ остынетъ.

Пропустивъ дядю въ дверь, она, улыбаясь, обратилась къ Габріэлю и попросила его тоже зайти къ нимъ. Ей нравился этотъ болзненный таинственный пришелецъ издалека, и она всячески старалась подружиться съ нимъ.

Габріэль отклонилъ ея приглашеніе, и когда она, наконецъ, ушла къ себ, онъ еще походилъ по галлере, прежде чмъ пойти выпить чашку молока, которую братъ приготовлялъ ему каждое утро.