Толеран

Алексей, стараясь делать поменьше лишних движений, снял с плеча трофейный автомат – как ни прискорбно признавать, оружие куда более лучшее чем, то, советское, что было у него в начале войны. Сняв, взял левой рукой и подтянул вперёд. Перехватился поудобнее и затаился. На улицу, двигаясь короткими перебежками, высыпали фашисты – человек десять. Алексей злобно улыбнулся спёкшимися губами – ещё парочка фашистов отправится на тот свет. Он ждал удобного момента. Очень уж хорошо воевали эти проклятые захватчики – нельзя дать им шанса прийти в себя. Подстрелить парочку и быстро отходить. За время войны бывший школьный учитель заметил одну интересную особенность немцев – если они несли потери, то старались отойти и перегруппироваться, либо затаиться, но не рисковать людьми зря. Так что если пристрелить нескольких, можно успеть отойти и исчезнуть в руинах, что бы потом ударить в другом месте, по другому отряду. Как жаль, что они всё же научились бороться с этой тактикой. В самом начале боёв за Москву, его отряд легко уничтожал не только пехоту, но и танки, практически не неся потерь. А потом появились эти небольшие группы с серебряными черепами на кителях и скрещенными костями под ними. Хорошо вооружённые мобильные группы. Самое обидное, что враг скопировал тактику боя у них же – таких как группа Алексея. И как быстро! Всего пару недель и уличные бои для советских солдат превратились в уличные бойни.

Солдаты рассеялись по улице и теперь двигались, умело используя рельеф как прикрытие. Алексей ждал. Тактика была ему знакома – совсем не давно он сам именно так выводил своих людей на цели: в основном небольшие отряды противника. Вот совсем рядом поднялся и, пригибаясь к земле, перебежал с места на место солдат. Добежал до воронки и исчез. Пока рано. Шанс, что подстрелишь такого “бегуна” очень мал, а вот самому погибнуть это запросто. Пока нужно ждать. И хорошо бы офицера подстрелить – без командира отряд уже наполовину выведен из строя…, так комиссар говорит. То есть говорил. Комиссар наш давно уже на том свете. Хороший был мужик. В других отрядах бывали комиссары такие, что пока пол отряда не сгубят своими идиотскими приказами, не успокоятся. А этот молодец был – к солдатам прислушивался, сам дрался как тигр…, как его звали? Кажется, Вася…, да точно Вася...

Мелькнул ещё один солдат и пропал. На этот раз очень близко – метров десять. Александр затаил дыхание. Солдат, скрывшийся за смятым обгоревшим остовом грузовика, побежал наискосок по улице. Алексей снял его короткой очередью и по возможности быстро стал отползать глубже в кучу камней, выбранную им как укрытие. Немцы затаились – буквально испарились. Только вот целый отряд здесь мельтешил и раз – нету никого, тишина.

Русский солдат отполз достаточно и быстро оглядевшись, в полусогнутом виде, побежал к внушительной куче битого кирпича. Увы, школьный учитель, из которого война очень быстро сделала умелого и безжалостного убийцу, способного сутками охотиться в руинах на людей, не заметил опасности. Он был слишком истощён. Он редко ел последнее время. Давно не мылся, и не часто ему удавалось поспать всласть – случившееся сейчас было лишь делом времени.

Пуля настигла его на полпути к укрытию. Один из последних защитников Москвы упал лицом вниз, оставшись практически без головы.

В одном из завалов из кирпича и камня, немецкий офицер Ганс Шмальц опустил винтовку. Внимательно осмотрелся, не покидая укрытия. Убедившись в гробовом молчании руин, он приподнялся и бросил гранату, туда, где упал русский. Взрыв прогремел не так оглушительно – он уже успел привыкнуть к ним и даже немного оглохнуть. Солдат привстал и, резко подняв руку, изобразил растопыренными пальцами какой-то знак. Половина его взвода в точности выполнила команду, начав движение короткими перебежками, вокруг русского, упавшего между двумя нагромождениями камня и кирпича. Немецкий офицер не был уверен, что солдат мёртв – отсюда он не видел его тела и не мог быть абсолютно уверен, что его пуля, а затем граната, уничтожили его. Он так же не был уверен, что солдат был один. Русские не редко использовали такую дикую сумасшедшую тактику – бросали на смерть часть своих солдат, и когда противник занимал позицию, они обрушивались на них, заставляя обороняться. Если его соотечественники успевали остаться в живых, что бы занять оборону. Некоторые русские были просто дьяволами в бою! За эти несколько месяцев отчаянных боёв немецкий офицер, сражавшийся против французов, британцев, поляков и многих других, ветеран двух войн – сражаясь с русскими, сумел убедиться, что страшнее противника Германия ещё не встречала. С ними было чрезвычайно тяжело воевать. Если на открытых участках немецкие войска легко расправлялись с русскими, обходясь почти без потерь, то в городах, в уличных боях, они несли тяжелейшие потери. Безрассудная храбрость русских, живо напоминала ему японцев, предпочитавших смерть плену. Только японцы не умели так хорошо убивать и столь яростно, часто безжалостно – словно дикие звери, сражаться.