Толерантные рассказы про людей и собак

Дима поймал на автозаправке вайфай и написал Аслану, что ужасно проводит время и кругом одни мудаки. Конечно, в детстве Дима очень любил папу, но это было давно, а теперь все мудаки, кроме Аслана, который его единственный настоящий друг.

А что в это время делает Сережа? Он на своей страничке в «контакте» вспоминает Карвая и рассуждает о кризисе однополых отношений, который надеется вскоре преодолеть. А как же Аслан? Он лежит с температурой, и его тошнит шашлыком, но настроение у Аслана отличное. К счастью, в Сочи полно вайфая, и Аслан уже знает о коварстве Сережи. Еще он смотрит в «контакте» мультик про красавцев-старшеклассников и розового вомбата, ведь, когда у тебя температура, все равно больше нечем заняться.

Папа хотел посмотреть Воронеж и сказал об этом маме, потом все замолчали, даже Псаки перестала скулить и тявкать, она прижалась к Диме, зажмурила глаза и засопела носиком. Когда Дима проснулся, они уже стояли в огромной очереди легковых машин. Немытые люди загорали на пыльной траве, орали младенцы, женщины отчитывали своих мужей за то, что эти ватные нищеброды не смогли купить билеты на самолет. Папа очень выразительно смотрел на маму и, казалось, чего-то ждал. Дядя Максим с тревогой смотрел на папу, а Псаки часто дышала, высунув язык от жары.

– И не надейтесь, – сказала мама. – Я с детьми и собачкой поеду на пароме своим ходом, мы будем купаться, загорать и ждать вас в Керчи.

Папа выдохнул, а дядя Максим побежал за пивом и лимонадом.

– Береги маму, Димон, – сказал папа. – Боюсь, как бы не избили.

Мама была одета очень красиво – в желтые брюки и голубую футболку с тризубом на левой груди, а ногти у нее были покрашены синим и желтым лаком. Вся очередь завидовала ей, потому что у мамы независимое мышление, и она никогда не стесняется демонстрировать свою точку зрения агрессивно настроенному большинству.

Дима и Сережа упаковали в городские рюкзаки все необходимое – планшеты, плавки, пару футболок, чистые трусы, мыло, полотенца и туалетную бумагу, Сережа добавил еще крем от загара и молочко для тела, чтобы ухаживать за кожей. И они пошли к парому по обе стороны от мамы, чтобы ей завидовали не так сильно. И маму совсем никто не побил, потому что как раз в это время мужики на шоссе переворачивали джип какого-то чиновника, ведь он хотел объехать очередь, а Россия – демократическое государство, где все равны.

Псаки одобрительно гавкала, когда мужики раскачивали машину. Ведь это так весело и здорово для маленького щенка, когда вокруг много людей. Псаки бегала вокруг джипа, становилась на свои коротенькие задние лапки и пыталась помочь. Когда джип перевернулся, Псаки тоже повалилась на спину и просила всех почесать ей животик, а мужики ее гладили, приговаривая: «Какая хорошая собачка». Многие спрашивали, собирается ли Дима охотиться с ней на лису и барсука, а мама в это время фотографировала джип и писала в фейсбуке, что есть Бог.

Перед паромом Псаки присела и как следует сделала дела, а когда мама попыталась одеть ее в подгузник – зарычала и изодрала его в мелкие клочки. И они поплыли. Все это время такса терпела и снова пописала только в Керчи, глядя с обочины на длинный ряд машин, ожидающих отправки в другом направлении.

Мама нашла через букинг очень дешевый отель. Там не было написано, что с собаками нельзя, и Псаки тоже пустили. Дима и Сережа сразу кинули вещи и пошли искать пляж, а мама осталась фотографировать отель и писать об ужасах совкового сервиса и о том, почему ватники здесь чувствуют себя как дома.

Найти пляж оказалось не так легко. Весь берег был обнесен набережной, похожей на ступенчатые пирамиды древних египтян и индейцев. Кое-где попадались фальшивые бассейны, то есть бетонные коробки над морем, с лесенками, чтобы вылезать из воды. Вход туда оказался платный. Сережа возмущался, что за бесплатное море дерут такие деньги и что проклятые совки уничтожили все пляжи, построив эту отвратительную, безликую набережную. Дима полежал бы и на ступенях, и вообще было очень жарко и душно, хотя небо затянули тучи. Но Сережа хотел именно пляж с песочком, как в чертовой Проре, и чтобы рядом был огромный заброшенный санаторий тоталитарного режима. Диме не хотелось переться за этим песочком в мокрых трусах, а так бы он давно искупался.

Они шли и шли по навигатору, пролезая в дыры ржавых оград. Показался первый пляж с песочком. Сереже он не понравился, потому что на дне оказалось полно камней, а в кабинках для переодевания нассали гопники. На следующем дно было полно водорослей, а в море полагалось нырять с мостков. От третьего пляжа осталось два метра, потому что его не подсыпали, и какая-то старушка рассказала Диме, что при Горбачеве, когда она еще работала на заводе Войкова, пляж был аж отсюда и досюда.