Толя-Трилли

Мало того, что Толина шевелюра осталась в целости. Мало того, что кудрей как будто даже прибавилось. Непостижимым образом черноволосый сын стал белокурым и теперь больше прежнего походил на девчонку!..

С минуту папа стоял неподвижно, пристально его разглядывая. Все трое молчали. Затем папа нервно схватил садовые ножницы. И только тогда, отпрянув к дверям, заслонив собой сына, мама закричала:

— Одну минутку! Наш Толя будет сниматься в кино…

3

На кинофабрике, которая оказалась снаружи обыкновенным трёхэтажным домом, Толю с мамой встретили вчерашние знакомые и, помимо них, ещё три человека.

Молодая женщина в пышной, до пола, юбке колоколом, каких Толя ни на ком не видел, с огромным веером из белых мягких перьев, закруглённых сверху.

Худая пожилая дама с высокой, затейливо причёсанной и вместе с тем реденькой шевелюрой, — эта дама, когда Толя вошёл, поднесла к глазам странного вида очки: без дужек, но с прикреплённой к оправе бронзовой палочкой, за которую она их и держала, точно театральный бинокль. (Позже Толя узнал, что это не очки, а лорнет и что лорнетами пользовались лет сорок назад.)

Наконец, третьим был сутуловатый старик в куцем пиджаке с короткими истрёпанными рукавами, в заплатанных мятых штанах и стоптанных башмаках на босу ногу.

— Этот и будет, значит, блажной мальчишка? — спросил старик, внимательно и весело оглядывая Толю.

Удивительно: и обе женщины и старик выглядели необычно, на улице таких людей определённо нельзя было встретить, но если относительно женщин Толя сразу же решил, что обе ряженые, то старика он не мог разгадать. Может быть, это был артист, а может быть, сторож, зашедший поглазеть на мальчика, которого будут снимать в кино.

— Настоящий Трилли! — говорил старик, кивая на Толю. — Ежели чего захочет — поню ли живую, лодку ли всамделишную, — подавай ему сей же момент! Вот убедитесь, Майя Георгиевна, норов у него подходящий — уж я по физиономии вижу. И кудри, ясно, тоже…

Должно быть, откуда-то старику было известно, какой у Толи характер, но непонятно, почему он считал его «подходящим». Для чего?.. Толя не мог смекнуть, в чём тут дело, как не понимал, говорит старик серьезно или шутливо, кто такой Трилли и кто, в конце концов, сам старик… Он растерялся и, тронув маму за руку, вопросительно на неё посмотрел.

— А что всё-таки, хотелось бы знать, потребуется от Толи? — спросила мама с достоинством, показывая, что она-то не очень смущена необычностью обстановки.

— Капризничать, — ответила Майя Георгиевна с улыбкой.

— Блажить, одним словом, — пояснил старик.

— Ну, что вы, — возразила мама, поглаживая Толю по голове. — Он будет хорошо себя вести. Правда, Толик? — Ей хотелось, чтоб сына снимали в кино.

Но оказалось, что от Толи в самом деле потребуется одно — капризничать. Ему придётся играть роль донельзя избалованного маленького скандалиста. И для пробы ему нужно будет сейчас кричать: «Хочу соба-аку!», топать ногами и брыкаться.

— Посмотрим, как это у него получится, — сказала Майя Георгиевна озабоченно.

— Получится, — заверила мама, — это у него получится!..

В её голосе звучало облегчение. Теперь она больше не сомневалась, что Толю будут снимать в кино. По дороге в павильон, где предстояло снимать пробу, мама оживлённо рассказывала Майе Георгиевне, до чего Толя строптив и какой он своевольник.

— Вы не представляете себе, как силён бывает в Толике дух противоречия! — с увлечением рассказывала мама. — Когда у нас гостили мои родители, Толик как-то раз был не в духе, вышел к завтраку хмурый, я ему говорю: «Что ж ты молчишь? Скажи: «Доброе утро, бабушка и дедушка!» И что, вы думаете, он сказал?.. Брови сдвинул и: «Не доброе утро, не бабушка, не дедушка!»

— «Не доброе утро, не бабушка, не дедушка»?! — переспросил старик. — Вот я же вам говорил, Майя Георгиевна, — перед нами живой Трилли!

— Есть, видимо, некоторое сходство, — согласилась Майя Георгиевна смеясь.

— А кто это — Трилли? — спросил Толя.

— Сейчас объясню, — пообещала Майя Георгиевна. — Обязательно.

Они пришли в павильон. Здесь было прохладно, темновато — точно в пустом гараже, показалось вначале Толе. Но в конце павильона Толя вдруг увидел большую, очень красивую комнату, обставленную мебелью красного дерева; стены её были обтянуты голубым шёлком, таким же, каким обиты кресла и стулья, но одной стены недоставало, и Толя сообразил, что перед ним декорация. Точно на сцене театра. Ему захотелось до всего дотронуться и проверить, что здесь настоящее, а что нет. Паркет, например, не настоящий, а нарисованный на линолеуме. Интересно, есть ли стёкла в окнах, задёрнутых шторами, или за шторами — пустые рамы?.. Настоящий ли виноград в вазе?..

Но Майя Георгиевна сразу же усадила Толю в кресло, сама села рядом с ним и принялась объяснять, кто такой Трилли.